Как теребить гуся: Страница не найдена | Алтайская краевая универсальная научная библиотека им. В.Я. Шишкова

Гусь коту товарищ | Магнитогорск

Если бы сама не была её участницей, вряд ли поверила в эту историю

Моё детство и школьные годы прошли в посёлке имени Дзержинского. 

Почти в каждой семье тогда было по два, три, а то и по пять детей. Вот и в семье моих подруг их было пять – три сестры и два брата. Со старшей из сестер мы учились в одном классе. В пятидесятые-шестидесятые годы большинство семей жили небогато, и проживавшие в частном секторе держали небольшое подсобное хозяйство.

Это сейчас тем, кто хочет выращивать птицу, без всяких хлопот можно купить цыплят и гусят из инкубатора. А в то время такого не было, высиживала яйца клуша. Родители моих подруг решили выращивать своих гусей, куры у них уже были. Соорудили в углу кухни гнездо, положили несколько яиц и посадили гусыню их высиживать. В положенное время из яиц вылупились гусята. Их было двое. Но птенцам не повезло с мамашей. Как только они появились на свет, гусыня ушла во двор и к гусятам больше не вернулась, как только ни пытались ее завлечь.

Она оказалась настоящей «кукушкой».

Все очень боялись, что гусята могут погибнуть, их же некому защищать от кошек, которые жили в каждом доме поселка. 

И в доме моих подруг тоже жил большой рыжий кот Васька. Он с большим интересом стал присматриваться к новым жильцам. Все опасались, что он их съест – известно, как кошки любят ловить маленьких птичек. На всякий случай мы подняли гусят на диван, сели рядом и стали следить за тем, что будет делать Васька.

Кот осторожно запрыгнул на диван, лег рядом с гусятами и замер. Мы тоже замерли. А гусята как ни в чем не бывало стали теребить шерсть на животе кота. Потом прижались к Ваське и заснули. Тот не шевелился. Весь день мы следили за котом: мало ли что, вдруг это его коварный план – когда все успокоятся, съесть гусят. Но кот даже перестал выходить на улицу и все лежал с гусятами, а тем было хорошо и тепло у его мягкого бока. На второй день мы перестали бояться за жизнь малышей. Гусят вынесли на веранду, сделали им гнездо, в которое тут же улегся Васька со своими «приемными детьми».

Было лето, погода стояла теплая, и через несколько дней гусят стали выпускать во двор. Васька продолжал выполнять «общественную нагрузку» – теперь он зорко следил за тем, чтобы его воспитанников никто не обидел. Он их по-настоящему охранял, прогонял всех чужих кошек, которые забредали во двор. Было очень интересно наблюдать, как гусята разбредались кто куда, а кот носом подталкивал их друг к другу, чтобы они находились рядом. Так ему легче было следить за «детишками».

Время шло, гуси выросли, стали уже в три раза выше своей «мамы», а он все так же ходил следом за ними и охранял от чужих кошек и собаки, которая жила во дворе. Ваську все давно уже стали называть Мамулей, и он откликался на это имя до конца своей жизни.

Любовь СТАРИКОВА

 

О ГНОМАХ И СИРОТКЕ МАРЫСЕ.

– VII серия– …если вы исполните мою просьбу, я преподнесу вам целый пучок отменнейших перьев, которые обладают одним чудесным свойством: уснешь вечером с таким пером в руке, а утром глядь – уже четверть книги написано. Вот какие перья!
У Чудилы-Мудрилы глаза заблестели от радости. Он проглотил слюну и воскликнул:
– С удовольствием, с превеликим удовольствием! От всего сердца рад помочь вам, сударыня! Я весь к вашим услугам! Располагайте мною! И он стал кланяться, шаркая то правой, то левой ножкой, и сердечно пожимать лисе обе лапы.
Утренний туман рассеивался, открывая чистую, ясную лазурь. Загоготали гуси, петух пропел с высокого насеста, ему ответил другой; в просыпающейся деревне заскрипели колодезные журавли, замычали коровы, которых выгоняли со дворов, над соломенными кровлями поднялись струйки синего дыма – верный знак, что хозяйка похлебку поставила варить из остатков прошлогодней муки. Воду вскипятит, мукой засыплет, прибавит немного сыворотки, посолит, выльет в миску и кликнет:
– Ну-ка, дети, живо за стол! Бери-ка ложку, Ягна! Скорей, Мацек, не то Вицек все съест! Быстро, быстро! Хлебайте, не зевайте – пока роса, гусей надо выгнать!
И вскоре во всех концах деревни защелкают кнуты и раздадутся тоненькие детские голоса:
– Тега, тега, тега!
По песчаной дороге клубится пыль, гоготанье гусей сливается с возгласами пастушат и щелканьем кнутов, и надо всем – пронзительный крик старостиного гусака. Он бежит, взмахивая крыльями, впереди стада, как полководец перед войском.
От одной из хат отделилось и торопливо направилось к лесу маленькое стадо гусей: четыре белых, три серых. За гусями – сиротка Марыся, босая, в холщовой рубашке, в синей юбочке. Золотые волосы заплетены в косички, личико умыто. Ступает Марыся легко-легко – трава почти не приминается. Рядом с Марысей – рыжий песик. Он весело помахивает хвостом и лает, если какой гусь отобьется от стада. С таким помощником Марысе и кнут ни к чему, одного ивового прута достаточно. Идет Марыся с прутиком по алмазной росе и поет тонким голоском:
Как входила сирота
Во чужие ворота,
Как служила сирота
За краюху хлеба,
Помогала сироте
Только зорька золота
Да солнышко с неба!
Гуси, гуси вы мои,
Тега, тега, тега!
С песенкой пришла Марыся на лужайку, села на пригорочке, а гуси ходят вокруг нее, гогочут, молодую травку щиплют.
Рыжик обежал гусей раз-другой, дернул серого гусака за хвост, чтоб неповадно было в лес ходить, тявкнул на белого, чтобы стадо стерег, а потом улегся на краю лужайки и стал смотреть в лес. Очень чуткий пес был этот Рыжик!
Деревья ласково кивали девочке верхушками и что-то таинственно шептали, словно обещая защитить ее.
С другой стороны в пастбище вдавался узкий клин волнистой пшеницы. Колосья кланялись лесу, слушали его шепот, узнавали разные новости и, склоняясь к своим братьям колосьям, передавали им, о чем говорят деревья. И пчелы, жуки, комары тоже разносили лесные тайны, рассказывая их каждый на свой лад, кто басовитым, кто тоненьким голоском. Только один рыжевато-бурый хомяк, живший в земляной норке на ближней меже, не участвовал в общем разговоре; он прилежно трудился от зари до зари, торопясь в погожие летние дни заготовить запасы на зиму. Лишь когда у него челюсти совсем деревенели, устав перегрызать травинки и стебли пшеницы, а спина немела под тяжестью зерна и сена, он вставал на задние лапки и, выпрямившись, быстро озирался по сторонам, поводя своими черными глазками-бусинками.
Хомяк хорошо знал и Рыжика и гусей, но не любил их за громкий лай и гоготанье.
Зато Марыся ему очень нравилась, да и песенки ее пришлись по сердцу. Стоило ему услышать ее звонкий голосок, как он сразу бросал работу, вставал на задние лапки и, шевеля усиками, тихонько свистел, как бы подпевая. Марыся тоже приметила хомяка и, видя, что он любит ее слушать, стала петь нарочно для него – чтобы его порадовать. «Наверное, и у этого зверька никого нет на свете; наверное, ему тоже грустно, как и мне, – рассуждала она про себя. – Пусть хоть песенка его развлечет!»
И выводила тоненько:
Как пришел медведь косматый
Да к волчице серой сватом!
Свадьбу волк играл в бору —
Пляшут гости на пиру!
Чтобы хомяк знал, что она поет для него, Марыся ласково ему улыбалась. А он все стоял на задних лапах, шевелил усами и вертел головкой, тихонько посвистывая.
Хотела Марыся познакомиться с ним поближе, но только шагнула к нему, как этот дикарь плюхнулся на все четыре лапки и был таков! Только трава и колосья заколыхались над ним, как вода в реке, когда в нее камень бросишь. Видя, какой он дикарь, Марыся махнула на него рукой.
Рыжик тоже иногда поглядывал на хомяка и говорил сам себе:
«Вот еще, стану я за каким-то свистуном гоняться! Встал на задние лапы и воображает, будто на собаку похож, которая служит! Кривляка, и больше ничего! И свистит-то совсем как мальчишки деревенские, только, пожалуй, потише. И усы нацепил, конечно, поддельные – ну скажите на милость, разве у таких плюгавеньких зверюшек бывают усы, как у котов! Нет, куда ему до нашего Мурлыки! Повернусь-ка к нему спиной, вот и все». И он поворачивался, предоставляя хомяку созерцать свой пушистый хвост. Или свернется в клубок подремать, а сам нет-нет да глаз приоткроет и на хомяка покосится. А иногда заворчит тихонько, будто во сне. Но пес он был гордый, слово держать умел и уж коли сказал себе, что не станет за этим свистуном гоняться, то и не гонялся.
Да у него и без того дел было довольно. То из пшеницы, то из леса гусей выгоняй, пересчитывай каждую минуту, все ли целы; тут надо, чтобы котелок варил, иначе не справишься.
А хомяк, зорко следивший за всем, стал замечать, что из орешника частенько высовывается острая лисья морда. Лисы он здесь давно не видал и сразу смекнул, что она подбирается к гусям, которые пасутся на опушке.
Шевельнул хомяк усами и сказал себе:
«Предупредить их, что ли? Мне это ничего не стоит! А может, это даже мой долг? По глазам видно, что лиса что-то недоброе затевает, да и морда у нее разбойничья. Но тогда мне на горку придется лезть в такую жару, а это мне вовсе не улыбается. И пока я буду ходить, сони да полевые мыши растащат колосья, которые мне достались с таким трудом. Зачем же, спрашивается, я надрывался? Нет уж, пусть каждый сам о себе заботится. Иначе не проживешь! Гусятница, поди, тоже не принцесса! Петь находит время, пусть найдет время и за гусями присмотреть! Поет-то она хорошо, слов нет! Но делу время, а потехе час. Для того ведь она и приставлена к гусям, чтобы стеречь их… А собака на что? Тоже не грех бы потрудиться! Ворчать да задом ко мне поворачиваться – это она умеет; ну так пускай сумеет и лису в кустах разглядеть. Не хватало еще мне чужих гусей стеречь! И выгоды никакой! Разве что гусыня какая-нибудь прогогочет: „Спасибо!“ Не велика честь! Ха-ха-ха!» Тут он свистнул, засмеялся, блеснул черными глазками и, упав на все четыре лапки, стал старательно перегрызать стебли у самого корня. Хомяки хорошие хозяева, но другим от этого проку мало: кроме работы в поле и собственной выгоды, их ничто не интересует и заботятся они только о себе.
Марыся любила наблюдать, как усердно хлопочет хомяк, таская в норку запасы на зиму, и ласково называла его про себя «мой хомячок». А сомкнутся за зверьком колосья – она переведет взгляд на лужок, на гусей, полюбуется полевой астрой и желтыми цветочками, которыми усеяны луг и канавка возле нее.
Парит, солнце печет немилосердно. Рыжик даже язык свесил и громко дышит. На лбу у Марыси капельки пота, но она занята – плетет венок и напевает:
Много дел у сироты
И в дому, и в поле.
Помогают ей цветы,
Кто поможет боле?
Вдруг чуткий Рыжик тявкнул раз, другой.
В орешнике, у самой опушки, что-то зашевелилось, зашуршало и стихло.
Рыжик сел и насторожил уши, выжидая, что будет.
Вот опять что-то зашуршало и стихло.
Рыжик зарычал и оскалился.
Но Марыся ничего не замечала. Как птица заливается на ветке и, отдавшись песне, не слышит, что к ней подкрадывается кот, так и Марыся, ничего не видя и не слыша, все пела и пела свою песню:
У чужих живет людей,
Кто ж еще поможет ей?
Только зорька ясная
Да солнышко красное!
Тут из орешника выглянул маленький чудной человечек в красном колпачке, с седой бородой, в очках на большущем носу. Выглянул и поманил Рыжика пальцем.
Рыжик вскочил и кинулся к кусту; но человечек стоял уже под другим кустом, подальше, и все манил его пальцем. Рыжик – к нему, но чудной человечек в красном колпачке отпрыгнул еще дальше. Чем больше углублялся Рыжик в лес, тем быстрей мелькал у него перед глазами красный колпачок, ускользая то вправо, то влево. Наконец они очутились в чаще, среди высоченных сосен.
Рыжик почти уже догнал человечка; но тот опять отскочил в сторону и, быстро вскарабкавшись на дерево, поманил Рыжика сверху. (- вот блядский интеллигент! Иудина! Пятая колонна, даитолько. – germiones_muzh.) Взбешенный Рыжик с яростным лаем кинулся к дереву. Услышав громкий лай своего верного помощника, Марыся очнулась и внезапно оборвала песню… – Рыжик! Рыжик! – испуганно позвала она и побежала в лес.
Лиса только этого и ждала.
Одним прыжком она очутилась в середине гусиного стада, схватила ближайшего гуся за горло и задушила, прежде чем тот успел крикнуть. Швырнув его в кусты, она накинулась на другого. Острые зубы вонзились ему в горло, и он тут же испустил дух. Оттащив и его в кусты, лиса принялась расправляться с остальными.
Гуси, пронзительно крича, бросились врассыпную: одни метнулись в поле, другие в смертельном страхе порывались взлететь. Но Сладкоежка одним прыжком настигла самую жирную серую гусыню, перегрызла ей горло и, швырнув на землю, помчалась за другими. Крылья не держали гусей в воздухе, и они с отчаянным криком один за другим падали на землю перед самой лисьей пастью.
Марыся, услыхав из лесу невообразимый шум и гогот, не своим голосом закричала: «Помогите!» – и со всех ног кинулась к стаду. Сладкоежка перегрызла горло последнему, седьмому гусю и, облизывая окровавленную морду, горящими глазами оглядывала побоище. Вытянув вперед руки, вихрем пролетела Марыся по лесу, вылетела на лужайку и, увидев мертвых гусей, как подкошенная упала на землю.

VI
В это раннее утро на болоте возле леса можно было увидеть презабавное зрелище.
Какой-то человечек в красном колпачке выделывал там удивительные акробатические номера: перескакивал с кочки на кочку, нырял, как пловец, в болотную траву, проваливался в глубокие, покрытые мхом мочажины, повисал на руках, хватаясь за острый аир.
Это был наш старый знакомец Хвощ. Но его трудно было узнать. Куда девалась его толщина! Он стал тощий, как комар. Плащ болтался на нем, как на вешалке, туфли поминутно спадали с тонких, как спички, ног. Огромная голова качалась на тоненькой шее, а высохшие ручонки с трудом удерживали огромную трубку, набитую не табаком, а ольховыми листьями. Вот что сделало с нашим почтенным толстяком путешествие в Голодаевку. Но с ним произошли и другие перемены. Голод, который теперь постоянно мучил Хвоща, многому научил его. Он умел, например, прыгать с кочки на кочку и отыскивать гнезда чаек в мокрой траве. Встревоженная чайка била крыльями над самой головой Хвоща и пронзительно кричала: «Ки-ви! Ки-ви! Ки-ви! Ки-ви! Ки-ви! Ки-ви!» Бедная чайка! Она думала, что отпугнет своим криком разбойника, который мог вот-вот обнаружить ее гнездо, спрятанное в траве, а в нем первое, снесенное в этом году яичко! Оглушенный криком и хлопаньем крыльев, Хвощ остановился и с раздражением крикнул:
– Да замолчи ты, глупая птица! Растрещалась, как сорока! Думаешь, мне очень нравится в болоте вязнуть? Я еще не совсем выжил из ума! Понимаю, что кусок колбасы повкусней твоих яиц! Только голод не тетка! Скоро совсем ноги протяну! Уймись, не ори, а то шею сверну!
И, повесив голову, грустно добавил:
– Вот влип-то, вот попался! Будь она неладна, эта деревня! Вместо Обжираловки – Голодаевка! Вот бессовестный мужик, какую шутку со мной сыграл!
Так сетовал он на судьбу, когда вдруг послышался чей-то плач. Он сдвинул колпачок набок и, приложив ладонь к уху, прислушался. Так и есть! Ребенок плачет!
– Провалиться мне на этом месте! – воскликнул Хвощ, а сердце у него было доброе и отзывчивое к чужому горю. – Провалиться мне на этом месте, если бедняжке не хуже, чем мне, приходится. Пойду посмотрю, что там такое! И, позабыв про голод, стал, к величайшей радости чайки, выбираться из болота к лесу, откуда доносился плач.
– Так и есть, ребенок плачет! – бормотал он, переступая, как аист, с кочки на кочку.
Выглянул Хвощ из камыша, который рос здесь сплошной стеной, и видит:
сидит на пригорке возле леса маленькая девочка и, закрыв лицо руками, горько плачет.
У Хвоща сердце сжалось. Прибавив шагу, он подошел к девочке и спросил:
– О чем ты плачешь, панна? Кто тебя обидел?
Марыся вздрогнула, отняла руки от лица, уставилась на гнома широко раскрытыми глазами, слова не может вымолвить от удивления.
– Не бойся меня, панна! – заговорил опять Хвощ. – Я твой друг и желаю тебе добра!
– Кто это? – прошептала Марыся. – Маленький, как куколка, а говорит человечьим голосом! Ой, боюсь!
Она взмахнула руками, словно крыльями, порываясь бежать.
Но Хвощ загородил ей дорогу и сказал:
– Не убегай, панна. Я гном, по имени Хвощ, и хочу тебе помочь.
– Гном! – как бы про себя повторила Марыся. – Знаю, знаю! Мне матушка говорила, что они добрые.
– Твоя матушка изволила говорить чистейшую правду, – галантно подтвердил Хвощ. – Я был бы рад поблагодарить ее за это!
Марыся покачала своей золотой головкой:
– Моя матушка умерла!
– Умерла? – печально повторил Хвощ. – Тяжелое слово, тяжелее камня. – Он потряс бородой и вздохнул. – А как твою матушку звали?
– Кукулина!
– Кукулина! Ах ты, умница моя! Да ведь мы с тобой знакомы! Ты та самая маленькая Марыся, которая серебряные слезки проливала, когда злая баба избила меня до полусмерти. Ах, ты моя красавица! Вот как мы встретились! Значит, судьба! Ну, говори, приказывай, как помочь твоей беде!
Но Марыся, вспомнив про свое горе, заплакала еще сильней.
– Нет! Нет! – повторяла она сквозь слезы. – Мне нельзя помочь!
Хвощ стоял, положив трубку на плечо, и ласково утешал ее.
– Пожалей свои голубые глазки, панна! Не плачь так горько! – говорил он.
– Какая я панна! Я сиротка Марыся!
– А сироткам тем более надо помогать! Ну, будет! Где твой дом?
– У меня нет дома! Хозяйка, у которой я гусей пасла, прогнала меня.
– Вот негодяйка! – возмутился Хвощ.
– Нет! Нет! Это я негодница, я виновата, что лиса гусей передушила. Ой, гусаньки мои, гусаньки! – в отчаянии воскликнула она и, закрыв лицо руками, опять зарыдала.
– Слезами горю не поможешь! – сказал Хвощ, отнимая ее руки от лица. – Идем-ка домой!
– Нет! Нет! – закричала Марыся. – Ни за что! Лучше в лес уйду! Куда глаза глядят! На край света!
– А что ты будешь делать в лесу? Да и свет ведь не огород, так просто его не обойдешь. Ну-ну, не надо отчаиваться!
И, задумчиво глядя в землю, он стал дергать и теребить свой седой ус.
– А если заплатить хозяйке за гусей? – спросил он. – Пожалуй, это удачная мысль! Сколько их было?
Марыся громко заплакала.
– Мертвые они, задушенные! Никакими деньгами теперь не поможешь…
Видя, как велико и безутешно ее горе, Хвощ опять задумался и стал теребить седой ус. Наконец он сказал:
– Ну, коли так, делать нечего, надо идти в горы Татры (- высочайшая часть Карпат. – germiones_muzh.), к самой горной царице. Только она может тебе помочь!
Марыся подняла на него глаза – две голубые звездочки, которые затеплились надеждой, – и спросила:
– А она добрая?
– Я вижу, ты девочка умная не по возрасту, коли первым делом спрашиваешь, добрая ли она. Ибо что такое могущество без доброты? Ничто! Ну, раз ты такая умница, собирайся скорей – путь предстоит далекий и трудный. Я с радостью провожу тебя к царице Татр!
Марыся встала и сказала просто:
– Идем!
И они пошли…

МАРИЯ КОНОПИЦКА (1842 – 1910)

Читать онлайн электронную книгу Повести и рассказы – НА ВЕЛИКОМ МОРСКОМ ПУТИ бесплатно и без регистрации!

«Уважаемый гражданин председатель!

Сегодня, 17 апреля 19. . года, я отпускаю на волю дикого гуся из породы белолобых казарок.

Птицу эту я случайно купил осенью прошлого года в Ленинграде на улице. Ее нес продавать на рынок охотник. Он рассказал, что поймал казарку за несколько дней перед тем у берега Финского залива, где-то за городом Ломоносовом. Птица запуталась лапами в рыболовной сети.

Зиму казарка прожила у меня на дворе в городе Витебске. Скоро она стала очень ручной. Позволяла даже гладить себя по спине моему сыну, когда он приносил ей пищу. Весной, однако, она стала дичать. По тому, как она натягивала и щипала привязывавшую ее веревку и била крыльями по воздуху, легко было догадаться, что ее потянуло на волю. Мы с сыном решили отпустить ее. Но мы так привязались к своей дикой пленнице, что нам было жалко расстаться с ней без всякой надежды когда-нибудь снова услышать о ней. Я достал нумерованное алюминиевое кольцо выпуска Московского орнитологического комитета серии «С», № 109. Его мы наденем на ноги птицы.

Если кто-нибудь снова поймает нашу казарку, заметит у нее на лапе кольцо и напишет об этом в Орнитологический комитет, не откажите сообщить мне в Витебск, куда она залетела и при каких обстоятельствах была поймана».

Человек, написавший это письмо, приписал внизу свой адрес, подписался и вложил письмо в конверт с адресом Московского орнитологического комитета.

Затем он встал из-за стола, подошел к двери.

— Мишка! — позвал он сына. — Пойдем выпускать казарку.

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Сидя у конуры, казарка яростно теребила клювом привязанную к ее ноге веревку. Но, заметив приближающихся людей, она сейчас же оставила это занятие, вся выпрямилась и высоко подняла голову. Теперь она казалась ростом с домашнего гуся, хотя на самом деле была значительно меньше. С первого взгляда в ней легко было узнать дикую птицу. Перья на всем ее теле лежали как-то особенно гладко и красиво, как они никогда не лежат у домашних птиц. Фигура у нее была статная, крепкая, грудь выпуклая, шея упругая. Ее короткие, широко расставленные ноги твердо упирались в землю. На лбу сияло полумесяцем чисто-белое пятно.

Когда отец с сыном подошли к ней, она с криком рванулась от них. Веревка натянулась и дернула ее назад. Казарка с размаху ткнулась головой в землю.

Этим воспользовался Мишин отец. Он крепко схватил птицу сзади за крылья и поднял ее на воздух.

— Развязывай веревку, — сказал он Мише.

Пока Миша возился с туго затянутым узлом, казарка всеми силами старалась вырваться. Взрослый человек едва мог удержать ее.

— Ну, Мишка, — сказал отец, когда, наконец, веревка упала на землю, — теперь простись с казаркой пожелай ей счастливого пути!

Миша хотел погладить птицу. Протянул было руку, но сейчас же ее отдернул: казарка грозно на него зашипела. Ему совсем не хотелось, чтобы она ударила его клювом. Он уже раз испытал, как это приятно: две недели у него на ноге не сходил синяк.

— Что, брат, не очень-то? — улыбнулся отец. — Ничего, я придержу ее за шею. А ты достань у меня из правого кармана колечко и плоскогубцы.

Миша подал.

— Ну-с, — продолжал отец, — разомкни кольцо и надень его казарке на лапу.

Сделал? Хорошенько сожми его концы щипцами. Так. Теперь, если она попадется кому-нибудь в руки, так мы с тобой еще о ней услышим.

— Держи карман… — с сомнением пробормотал Миша.

— А? Что ты говоришь? Видишь на кольце адрес и номер? Если кто-нибудь поймает нашу казарку, он должен сообщить номер ее кольца по этому адресу в Орнитологический комитет. А я, в свою очередь, написал в комитет, чтобы оттуда сообщили нам, где будет поймана казарка. Понятно?

— Понятно-то оно понятно, — бурчал Миша, — да не очень верно, что она еще раз кому-нибудь попадется.

— Как знать! Ну-с, а теперь я ее выпускаю, — сказал отец. — У меня уже руки устали держать ее.

Он подбросил птицу в воздух. Казарка взмахнула крыльями и полетела низко над землей. Но вдруг, почувствовав, что ничто уже больше не привязывает ее к земле, она рванулась вверх, перелетела через забор и поднялась над крышей.

— Гонк! Гонк! — раздался вверху ее радостный крик.

Через минуту она казалась уже маленькой мушкой. Отец и сын глядели ей вслед.

Когда она совсем скрылась из виду, отец послал Мишу опустить в почтовый ящик письмо председателю Орнитологического комитета.

ГЛАВА ВТОРАЯ

Казарка летела высоко над землей. В вышине гудел ветер. Кругом, насколько глаз хватал, никого не было видно. Вверху быстро и бесшумно плыли ей навстречу белые облака.

Земля внизу казалась черной. Лишь в ложбинах кой-где еще лежал снег. Там, внизу, медленно-медленно исчезая, подвигались назад поля, леса, деревни реки. Над ними большая стая черных птиц, махая крыльями казалось, неподвижно застыла в воздухе Время от времени то одна, то другая из птиц, сложив крылья, внезапно проваливалась вниз. Но вдруг, над самой землей задержав стремительное падение, торопливо поднималась назад в стаю.

Это летели грачи. Понемногу и они, отстав, исчезли из виду. Казарка неслась всё вперед. Прошло уже несколько часов с тех пор, как она почувствовала себя свободной. Она спешила теперь разыскать других казарок, чтобы вместе с ними совершить длинный и опасный путь на родину. Но до сих пор она никого не встретила в вышине.

Вот если б ей добраться до того места, где полгода назад поймал ее охотник! Она хорошо помнила это место. Там было море. Там пролегал Великий морской путь. По нему стая за стаей вереницей тянулись казарки, гуси, лебеди, утки, кулики и другие морские и прибрежные птицы. На Великом пути она рассталась с родной стаей и со своим неразлучным другом — гусем-казанком. Скоро, может быть, она снова найдет его.

Охотник увез ее оттуда в темном мешке: она не могла запомнить дорогу. Но безотчетное чувство, знакомое одним птицам, безошибочно указывало ей верный путь.

Долгий и быстрый полет не утомил казарку: птицы не знают одышки. Каждый взмах крыльев наполнял воздухом ее легкие и через них — воздушные мешки во всем теле, даже в пустых костях. Те же мускулы, что двигали ее крыльями, то растягивали, то сжимали эти мешки. Воздух свободно входил и выходил из них. И дыханье казарки оставалось таким же ровным, как если б она спокойно сидела на месте. Заставить ее опуститься на землю мог только голод.

Ей уже хотелось есть. Всё тело начинала охватывать неприятная слабость, всё труднее становилось двигать крыльями. Казарка стала понемногу опускаться, высматривая удобное место для кормежки.

Опасно кормиться в одиночестве. Пока будешь нырять за кормом под воду или разыскивать его на земле, и не заметишь, как подкрадется враг. Казарка оглядывала землю: нет ли где таких птиц, к которым можно бы присоединиться хоть на время кормежки?

Под собой она видела поля, рощи, перелески. Иногда снизу поднимались крошечные жаворонки, и песни их звенели в воздухе. То тут, то там казарка стала замечать маленькие фигурки людей, коров, лошадей, словно ползающих по земле.

Стараясь держаться в стороне от них, казарка полетела над самыми макушками деревьев. Только теперь она заметила, что по всему лесу беспрерывным строем передвигались мелкие лесные птицы. Безостановочно перескакивая с ветки на ветку, перепархивая с дерева на дерево, они стайками двигались всё вперед с писком, свистом, щебетаньем и песнями. Их было особенно много по опушкам леса. Тут звонко пинькали разноцветные зяблики, мелькали красные шапочки чечеток, поблескивали оранжевым и белым крылышки тревожно жужжащих вьюрков, громко трещали серые дрозды.

Время от времени стайки слетали с ветвей и горохом рассыпались по земле. Птицы весело прыгали, быстро поклёвывая корм. Но вдруг, словно по какому-то невидимому знаку, одна за другой опять взлетали на деревья и продолжали свой путь по ветвям.

Казарка радовалась этим маленьким спутникам. Но голод, голод заставлял ее думать о другом. Надо было поскорее найти место, где можно будет безопасно и сытно покормиться.

Наконец, далеко впереди на черной земле блеснула узкая полоска воды. Она стала быстро расти, расти, и скоро казарка увидела перед собою широкую, полноводную реку. Река так разлилась, что черные, не покрытые еще листьями кусты ее низкого берега торчали прямо из воды. Казарка заметила плавающих между кустами птиц.

Сердце заколотилось у нее в груди: вдруг это свои? Она звонко крикнула призывным голосом:

— Гонк! Гонк! Гонк!

— Ваак! Ваак! Ваак! — ответили ей с реки. Нет, это не казарки… Это крякали утки.

Но одинокая, усталая, голодная казарка была рада и этой встрече. Ведь кряковые утки приходятся её дальними родственницами. Они едят ту же пищу, что и она. Она даже немного понимала их язык.

Казарка замедлила полет, сделала один, два, три всё уменьшающихся круга в воздухе. Потом, шумно разбрызгивая воду, тяжело опустилась рядом с утками. Вся стая их сейчас же сплылась, окружила казарку. Поднялось громкое кряканье: видно, утки были рады гостье.

Через минуту казарка уже добывала себе пищу среди их стаи. Она быстро перекувырнулась головой вниз. Ее оранжево-желтые лапы замелькали у самой поверхности воды. Нахватав полный клюв травы и мелкой водяной живности, казарка вынырнула, процедила воду сквозь частые боковые пластинки клюва и проглотила мягкую пищу. Кругом, поблескивая фиолетово-синими зеркальцами на крыльях, точно так же кувыркались утки.

Над рекой мелькали хвосты и головы птиц. Но каждый раз, лишь только одна из них выныривала, она тотчас же высоко поднимала голову и зорко озиралась. Ни один враг не мог приблизиться к стае незамеченным: пока одни птицы ныряют, другие, вынырнув, сторожат. Достаточно одного предостерегающего крика, чтобы вся стая насторожилась и, в случае надобности, в ту же минуту обратилась в бегство.

Но и в этот раз, как всегда бывает, беда стряслась неожиданно. Едва одна из уток заметила мелькнувшие за кустами крылья большого сокола, как он уже был над ней. Отчаянный крик крякушки в одно мгновение всполошил всю стаю.

Нападение было так быстро, что птицы не успели сообразить, откуда им грозит опасность. Все сразу бросились врассыпную. Казарка забилась под куст, утки нырнули под воду, а одна из них поднялась на воздух.

Только этого и надо было соколу. Вихрем пронесся он над кустом и ударил утку. В воздухе закружился пух и, качаясь, стал медленно опускаться на воду.

А сокол был уже далеко с мертвой добычей в когтях. Сквозь куст казарка видела, как на другом берегу широкой реки он уселся на обрыв и принялся потрошить птицу. Потом он ощипал ее и стал есть.

Казарка оглянулась. Уток нигде не было видно. С перепугу они забились под кусты и не решались вылезть из-под их защиты.

Сокол между тем кончил обед, тщательно отер клюв о землю и пригладил им перья у себя на груди и крыльях. Затем поджал одну ногу и перестал двигаться. Только голова его с хищным, крючковатым клювом по временам медленно поворачивалась из стороны в сторону, и большие блестящие глаза спокойно и величаво поглядывали вокруг.

Это был крупный перелетный сокол сапсан, один из самых смелых пернатых хищников.

Ростом он был меньше казарки, но она чувствовала непреодолимый ужас при одном взгляде на него. И это; была не трусость. Хотя сапсан величиной всего с ворону, но в воздухе от него нет спасенья даже таким большим и сильным птицам, как цапли и гуси.

На земле и в воде сапсан не трогает птиц. Только молодые, неопытные соколы, бывает, бьют добычу слишком низко над землей. Если им случится промахнуться, они насмерть разбиваются грудью о землю. Взрослый сапсан нападает на птиц из засады и, вспугнув, бьет сверху всегда без промаха.

Счастье казарки, что в переполохе она не поднялась на воздух. Сокол сразу различил бы ее среди стаи уток, и тогда ей не миновать бы острых когтей.

Теперь сапсан был сыт. Любая птица смело могла приблизиться к нему, и он бы ее не тронул. Он не такой разбойник, как ястреб, который убивает всех, кого только может, даже когда сыт. Только голод заставляет сапсана убивать.

Одна за другой утки, осмелев, стали выплывать из своих убежищ. Сапсан их видел, но не шевельнулся. Его крепкое тело с широкой грудью словно приросло к камню. Когда он не двигался, его почти невозможно было отличить от окружающих камней и комьев земли. Под цвет их удивительно подходила его аспидно-бурая спина, черные перья крыльев и серо-полосатая грудь, брюхо и хвост. Только белое горло выделялось на бурой земле, как светлый камешек.

Когда все утки сгрудились в стаю, они сразу, как по сигналу, снялись с воды и, стремительно забирая вверх, с шумом промчались над головой сапсана.

Склонив голову набок, сапсан спокойно поглядел им вслед.

Уже несколько дней он летит за стаей, выхватывая из нее то одну, то другую птицу себе на обед. Он, как и утки, пробирается теперь на север, к себе на родину. Когда он сыт, он пропускает стаю вперед. Но лишь только голод напомнит ему, что желудок его пуст, сапсан быстро догоняет утиную стаю. Так никогда он не остается без пищи в пути.

И сейчас он спокойно смотрит вслед улетающей стае, стараясь запомнить направление ее полета.

Вдруг в глазах его блеснул хищный огонек. Он сразу весь вытянулся и насторожился. Среди уток он увидел казарку. Это была ценная дичь.

В эту минуту ничего не подозревавшая казарка нажила себе неумолимого, безжалостного преследователя, от которого не могли ее спасти ни быстрые крылья, ни крепкий клюв.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Настала теплая прозрачная ночь. Таял снег. В бледном небе чуть заметно мерцали редкие звезды. Внизу, в деревне, один за другим гасли мутные красные огоньки.

Было тихо кругом. Из темноты доносился только легкий звон неведомо куда бегущих ручейков.

Вот послышался в вышине приближающийся свист крыльев невидимой утиной стаи. Над самой деревней прозвучал с неба звонкий трубный гогот казарки.

Во дворе на окраине деревни всполошились домашние гуси. Громко захлопали крыльями и закричали пронзительно и тоскливо. В легком сумраке ночи им померещилась неясная тень пролетающей вдаль стаи.

Через несколько времени та же неуловимая тень скользнула над другой деревней, потом над третьей. И всюду трубный голос казарки будил и волновал деревенских гусей.

Давно забывшие волю домашние птицы в смутном порыве били крыльями по воздуху.

Но отвыкшие от полета, ненужные им теперь крылья не поднимали их с земли, не могли помочь вырваться из неволи. И долго в ночной тишине не умолкал их крик, полный бессильного отчаяния.

А казарка, счастливая своей свободой, быстрыми, уверенными взмахами уносилась всё дальше и дальше. Она неслась навстречу опасностям, может быть даже смерти. Но впереди ждало ее море, Великий путь морской, и на нем — шумные стаи подоблачных странников и встреча с покинутым другом.

К концу ночи утиная стая опустилась на залитое талой водой лесное болото.

Тут было темно и тихо. Ветер сюда не проникал. Гладкая черная вода блестела, отражая светлеющее небо. Тесным кругом обступили болото мрачные ели. Их широкие ветви шатром нависли над самой водой.

Темнота птиц не пугала: в ночном мраке они различали все окружающие их предметы. Пока всё оставалось неподвижным, птицы могли быть спокойны. От их глаз не ускользала ни одна тень. Враги не могли подкрасться к ним незамеченными.

В лесу была мертвая тишина. Лишь изредка напряженный слух птиц улавливал мягкий шорох где-то в глубине темной чащи. Сейчас же одна из уток тихонько крякала и вся стая мгновенно вытягивала шеи, прислушивалась и оглядывалась. Но шорох больше не повторялся, птицы успокаивались и снова принимались за еду. Опять в ночной тишине слышался только тихий плеск погружающихся в воду тел. Стая торопилась насытиться, пока снующие кругом враги не открыли ее убежища.

Казарка ныряла у самого берега, под защитой густых еловых лап. Тут она чувствовала себя в безопасности: если б какой-нибудь хищник напал на уток, плавающих посреди открытого болота, она успела бы ускользнуть.

На дне болота росли длинные цепкие водоросли. Скоро казарка почувствовала, что запуталась в них ногой. Она порывисто рванулась вперед, но металлическое кольцо больно вонзилось ей в ногу. Крепкие водоросли зацепились за него. Казарке показалось, что она снова на привязи. В это время в чаще явственно хрустнул сучок. Казарка перестала дергать лапой и медленно повернулась всем телом к берегу.

Из мрака седой ели смотрели на нее в упор два мерцающих желтым огнем, немигающих глаза.

Казарка хотела вскрикнуть. Но судорога сдавила ей горло. Всё тело ее оцепенело от ужаса. Стоит только пошевельнуться — и невидимое чудовище всей тяжестью обрушится на нее и раздавит.

Казарка уже не чувствовала боли от впившегося ей в ногу кольца. Она и не думала бежать. Не могла оторвать взгляда от этих пронизывающих ее глаз.

Вдруг что-то резко толкнуло ее в бок. На миг глаза казарки оторвались от тех глаз. Рядом с собой она увидела утку, задевшую ее крылом. В ту же минуту спало с нее оцепенение. И казарка так сильно рванулась с места, что лопнули водоросли, державшие ее за ногу. С громким криком она бросилась бежать по воде, помогая себе крыльями. Встревоженные утки снялись с болота.

В то же время из чащи раздался злобный лай лисицы. Лай перешел в визг, потом в ворчанье. Птицы услышали затихающий в лесу треск сучьев под ногами удалявшегося зверя. Лиса знала, что напуганная стая сядет теперь в середине болота и больше уж не удастся подстеречь птиц у берега.

Утки и казарка носились над водой. Они еще не были сыты, и им не хотелось улетать отсюда.

Но кругом было много страшных врагов, прятавшихся в темноте.

— У-гуу! — раздался вдруг зловещий голос из глубины леса.

Плавно опускавшаяся к воде стая дружно замахала крыльями.

— У-гуу! У-гуу! — послышалось в ответ в другой стороне.

Стая круто взмыла кверху и понеслась над лесом.

— У-гуу! У-гуу! — теперь филины перекликались где-то внизу и не были уже страшны стае.

Светало. В деревнях просыпались люди.

Прошел час ровного, неторопливого полета. Лучи восходящего солнца, скользнув по розовым облакам, спустились книзу и заиграли на цветных крышах показавшегося вдали города.

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

В это время сапсан уже догонял утиную стаю.

Не замедляя быстрого, как вихрь, полета, он промчался над просыпавшимися деревнями. Домашние гуси при виде его в испуге кричали и шарахались под защиту навесов.

Сапсан мчался всё дальше и дальше. Внизу мелькали деревни, поля, рощи. Наконец он понесся над большим еловым лесом. Стайки мелких птиц то тут, то там показывались над деревьями. Появление сокола мгновенно обращало их в бегство. Они врассыпную кидались вниз, вверх, в стороны — лишь бы оказаться подальше от страшного хищника.

Но сапсан не обращал на них внимания: впереди его ждала крупная добыча. Он несся всё быстрей, быстрей.

Солнце еще низко стояло над горизонтом, когда сапсан увидел вдали город.

Между тем казарка, не чуя настигающей ее беды, замедлила полет. Она с удивлением разглядывала с высоты развернувшийся под ней город.

Люди еще спали в домах.

Город казался мертвым. В разных направлениях его пересекали серокаменные перегородки, крытые буро-красным железом. Разных размеров четырехугольные и косые клетушки вплотную примыкали друг к другу. Длинные, прямые, узкие улицы между ними напоминали сухие русла канав. Посредине города сверкала река, сжатая прямыми гранитными берегами. Там, где она разбивалась на два рукава, по сторонам ее высились две тонкие золотые иглы.

Расстояние между сапсаном и стаей, летевшей всё прежним неторопливым полетом, уменьшалось с каждой минутой. Но ни утки, ни казарка не замечали преследователя. Взгляд казарки остановился на круглой золотой крыше громадного дома. Залитое ярким солнечным светом, золото слепило глаза.

Казарка видела, как из-под этой крыши вывернулась птица и быстро полетела вверх. Скоро можно было различить изогнутые серпом крылья сокола.

Тревожно крякнула одна из уток, и вся стая стала подниматься. Сокол мчался к ней почти по прямой линии. Теперь спасение зависело от того, сумеет ли стая не дать соколу догнать ее и набрать высоту для удара в спину.

Птицы молчали, напрягая все свои силы в этой воздушной борьбе. Так прошло несколько томительно долгих мгновений. Становилось уже трудно дышать в разреженном воздухе подоблачной высоты.

Казарка с ужасом замечала, что, несмотря на все ее усилия, сокол становился всё лучше виден, всё приближался. Кровь стучала у нее в голове. Сердце больно колотилось в груди.

Вдруг сокол перестал подниматься. На миг он неподвижно повис в воздухе, повернулся и внезапно стрелой метнулся в сторону.

Воспользовавшись этим счастливым для нее оборотом дела, стая дружно понеслась прямо вперед. Одно мгновение казарка еще видела под собой быстро мелькавшие крылья сокола. Ей показалось, что он мчится навстречу своему отражению в воде. Но в следующее мгновение сокол и его двойник пропали у нее из глаз.

Теперь казарка взглянула вперед. Ликующий крик вырвался у нее из груди: прямо перед ней, искрясь в золотых лучах утреннего солнца, лежало море.

Там простирался Великий путь.

Когда сапсан заметил летящую высоко над городом казарку среди утиной стаи, он понесся еще быстрей. Ему некогда было теперь смотреть по сторонам: расстояние между ним и стаей уменьшалось с каждым взмахом его крыльев. Теперь надо было подняться выше, чтобы ударить казарку сверху.

Ни одна из птиц в стае не обернулась назад. Значит, они еще не заметили его. Но отчего же они поднимаются всё выше и выше?

Сапсан глянул вниз. Там навстречу ему поднимался другой сокол. Одно мгновение сапсану казалось, будто он видит свое отражение в воде: так похож был на него встречный сокол. В следующий миг сапсан понял, почему устремились вверх утки: другой сокол тоже преследовал стаю, утки спасались от него.

Соперник тоже заметил сапсана. Он приостановился в своем полете вверх, круто повернулся на месте и вдруг стремглав бросился наперерез сапсану.

Оба сокола были в эту минуту на одинаковой высоте.

Сапсан с самого восхода солнца без отдыха гнался за стаей и устал, но он был крупнее своего соперника.

Сокол, поднявшийся из города, казался меньше, но у него был свежий запас сил. С громким боевым криком — гхиак! гхиак! — он бросился на противника.

Услышав этот яростный крик, сапсан потерял всё свое мужество, повернулся и пустился наутек.

Городской сокол с торжествующим криком помчался за сапсаном. Погоня продолжалась до тех пор, пока сапсан не вылетел за черту города. Тут его преследователь отстал и вернулся к себе домой, под золотой купол, где впервые его заметила казарка.

Здесь он жил среди шумного, людного города. Смелый до дерзости, как все соколы, он часто хватал голубя или галку над самой головой прохожих. Горожане даже не подозревали, что этот смелый хищник живет, рядом с ними в столичном городе. Многие из них видели, как стая голубей, вспугнутая внезапным появлением сокола, с шумом проносилась у них перед глазами. Но они не догадывались поглядеть вверх или просто не замечали ни внезапного смятения голубей, ни быстрого нападения хищника.

Встреча двух соколов спасла жизнь казарке. Сапсан, утомленный головокружительным бегством, вынужден был опуститься в первой попавшейся ему за городом роще. Пока он отдыхал здесь, утиная стая долетела до моря и затерялась среди других странников Великого морского пути.

ГЛАВА ПЯТАЯ

Миша разложил перед собой большую карту, нашел на ней город Витебск и подчеркнул карандашом.

Мысль о выпущенной на волю казарке не давала ему покоя.

«Ладно, — думал Миша. — Пусть она летит туда, где ее поймали».

Он провел прямую черту от Витебска до Финского залива, левее Ленинграда.

«Правда, оттуда ее везли в закрытой корзинке. Ну, что ж, почтовых голубей тоже в закрытых корзинках возят. Находят же они всё-таки дорогу назад, в свою голубятню. А дальше?»

Миша задумался:

«Казарки, говорят, на самом севере гнездятся. Путь у них через Ладожское да Онежское озера, дальше мелкими озерами. И залетит куда-нибудь на Новую Землю. Кто ее там поймает? Там и людей-то — раз, два и обчелся. А и застрелит ненец-охотник, — разве он знает, что надо про кольцо в Москву заявить?»

— Батька-у! — закричал вдруг Миша во весь голос. — Знают ненцы, что о кольце надо в Москву заявлять?

— Что такое? — отозвался отец из своей комнаты. — Какие немцы? Про какое кольцо?

— Да не немцы, а ненцы. Если нашу казарку охотник, какой-нибудь ненец на Новой Земле, застрелит, — догадается он про кольцо заявить?

— А, ты вот о чем! Что ж, очень возможно, что и заявит. Северные охотники — народ очень приметливый и любознательный. О птице с кольцом на ноге быстро разнесется слух по всем становищам. Узнают, конечно, об этом и тамошние научные работники и дадут знать в Москву.

— Пожалуй, что и так, — согласился Миша. Дельно было бы с Новой Земли известьице получить: дескать, кланяется вам белолобая казарка.

Миша поднял глаза от карты и задумчиво посмотрел в окно. Тут глаза его разом расширились от испуга: за окном валил снег, бушевала настоящая метель. Миша думал:

«Ну, значит, конец теперь казарке. Зима вернулась. Куда птице деваться? Не прилетит же обратно в свою конуру?»

Миша пошел к отцу и сказал ему о своих опасениях. Отец уверял, что еще ничего не известно, — может быть, там, где теперь казарка, и нет никакой метели. Может быть, там прекрасная погода. Да, в конце концов, не все же птицы гибнут, когда в пути их застает буран. Что за чепуха такая — воображать себе всякие ужасы!

— Нет, — сказал Миша твердо, — я знаю: маху мы дали. Нельзя было так рано выпускать казарку. Надо было настоящего тепла дождаться. Она у нас привыкла в тепле жить. Теперь погибнет от стужи.

И махнул рукой.

ГЛАВА ШЕСТАЯ

Шум стоит на Великом морском пути весной и осенью.

Дважды в год проносятся по нему густые толпы крылатых странников. Дважды в год они облетают четверть земного шара вслед за лучами солнца. Одним своим концом Великий путь уперся в сумрачный Северный Ледовитый океан, другим — потерялся в цветущих странах жаркого экватора.

Ранней весной горячие лучи солнца скользнут вниз по склону земного шара, борясь с мраком долгой северной зимы, ломая лед и освобождая воды. Тогда бесчисленные стаи морских и прибрежных птиц поднимаются с теплых озер и морей южной Европы и Африки. Бесконечной вереницей, каждая в свой черед, своим строем летят они вдоль берегов Африки и Пиренейского полуострова, Бискайским заливом, проливами, Северным и Балтийским морями.

Постепенно часть стай начинает отставать, сворачивает с Великого пути и широко разлетается в стороны, расселяясь по окружным озерам, рекам и топям. Но всё новые и новые стаи прибывают с юга. Там, где узкий Финский залив глубоко врезался в сушу, они поднимаются над лесом и летят почти беспрерывной цепью озер до холодного Белого моря и дальше, вдоль берега Ледовитого океана, до Новой Земли. Тут последние стаи разбиваются на пары. Тут они строят гнезда, выводят маленьких пушистых птенцов.

Они спешат, потому что на севере лето коротко. Едва их птенцы подрастут и выучатся летать, птицы снова собираются в стаи, чтобы лететь на юг. Голод, надвигающийся вместе с мраком и холодом, гонит их за ускользающими лучами солнца. Настает осень, и еще более густые толпы крылатых странников покрывают собой Великий морской путь.

Долгий путь труден. Но беззаботная жизнь на юге быстро восстанавливает истощенные силы. Незаметно проходит месяц за месяцем. Вдруг безотчетное волнение охватывает птиц. Им больше не сидится на месте.

Там, на их родине, началась весна.

И вот стая за стаей — первыми те, что прилетели последними, последними те, что прилетели первыми, — птицы снова отправляются в путь на далекий север.

Лед уже растаял на Финском заливе. Последние льдины, застряв на камнях и мелях близ берега, еще белели среди серой глади моря. Они служили приютом для отдыха пролетных стай.

На одну из этих льдин и опустилась утомленная казарка.

Она только что рассталась со своими спутницами — утками. Утки остались кормиться у берега, а она полетела разыскивать свою родную стаю.

Место это было ей хорошо знакомо: как раз тут прошлой осенью она отделилась от своей стаи, запуталась в рыболовной сети и попала в руки охотнику.

Но теперь диких гусей нигде кругом не было видно.

Был полдень — время отдыха в пути. Лишь изредка проносилась вдали одиночная стая спешивших на кормежку птиц.

Над льдиной летали взад и вперед чайки. То одна, то другая из них, подняв прямо над спиной крылья, падала в волны. Искры светлых брызг на мгновение скрывали от глаз белую птицу. Через миг она снова махала крыльями в воздухе, быстро поднимаясь от воды. В ее клюве блестела серебряная рыбка.

На чаек казарка не обращала никакого внимания. Она всматривалась в серую рябь волн. У самой льдины и дальше в море то показывались, то исчезали в воде ловившие рыбу нырки. Чаще всего попадались на глаза белогрудые гоголи, большие черные турпаны с белой перевязкой на крыле и пестрые длиннохвостые морянки.

Вот очень далеко от себя, между льдиной и берегом, казарка заметила двух больших птиц. Ей показалось, что это гуси. Вода блестела в солнечных лучах, как сталь; глаза уставали всматриваться вдаль.

Казарка сейчас же опустилась на воду и поплыла к этим птицам. Волны поднимались у нее перед глазами и мешали смотреть вдоль по поверхности моря.

Так прошло несколько минут. Наконец она снова увидела их, уже в стороне от того места, где высмотрела их со льдины. В ту же минуту обе птицы опустили головы и быстро погрузились в воду. Казарка заметила резкие белые полосы на спине одной из них, ее острый, совсем не похожий на гусиный клюв.

Она сразу узнала в них больших морских птиц — гагар.

Казарка была теперь недалеко от берега. Тут стали ей попадаться разные утки.

Мелкие заливчики берега были полны илом. Утки находили в нем обильную пищу.

Разные породы их держались отдельными группами, то приближаясь, то отдаляясь друг от друга. Только маленькие бойкие чирята сновали между ними, приставая к разным стаям.

Здесь были и разноцветные рыжеголовые свиязи, и шилохвости, вся спина которых испещрена тончайшими волнистыми полосками, а длинный острый хвост действительно напоминает шило, и кряковые — такие самые, как те, в стае которых прилетела сюда казарка. Может быть, даже тут были и ее недавние спутницы: кряковых уток было так много и все они были так похожи друг на друга, что казарка не сумела бы различить среди них своих знакомых.

С плеском и кряканьем птицы спешили насытиться, чтобы вечером с новыми силами пуститься в путь. Над самой водой поблескивали на их крыльях разноцветные перья, словно маленькие зеркальца. У кряковых зеркальца отливали фиолетовым, у шилохвостей — серым, у свиязей и чирков — зеленым.

Это было красивое зрелище. Особенно хороши были селезни в своих ярких, весенних нарядах. Но казарке было не до них. Чувство одиночества всё больше и больше охватывало ее: гусей и тут нигде не было.

Голод мучил ее. Она стала доставать корм со дна, плавая среди утиных стай.

Прошло много времени, пока она наелась досыта. В первый раз с тех пор, как она очутилась на свободе, она почувствовала себя сытой и отдохнувшей.

Полуденный отдых на Великом пути кончился.

Над Морем всё чаще стали показываться летящие на север стаи. Воздух наполнялся шумом, свистом и хлопаньем крыльев.

Где-то за лесом громко курлыкали журавли.

С моря доносился многоголосый крик большой стаи гоголей и протяжные стоны чаек.

Казарка с новыми силами поплыла в море разыскивать свою стаю.

Вечер застал по-прежнему одинокую казарку снова на льдине среди моря.

Теперь над самой головой казарки и вдали ежеминутно проносилась стая за стаей.

Но напрасно среди них она искала глазами свою родную стаю. Гуси всё еще не показывались.

Солнце уже опускалось в море. Погода начинала портиться. По небу медленно ползла вверх большая черная туча. Над водой проносились легкие серые облачка тумана. Они всё чаще окутывали льдину, обдавая казарку сыростью.

С той стороны, куда летели пролетные стаи, прозвучали громкие трубные клики лебедей. Через минуту опять повторился их клик.

Три огромные белые птицы, отливая серебром, махая тяжелыми крыльями, плавно скользили по воздуху. Их прямые длинные шеи были вытянуты далеко вперед.

Лебеди возвращались. Это не предвещало ничего хорошего.

Большая льдина, где сидела казарка, привлекла внимание лебедей. Широкими плавными кругами, всё так же медленно двигая крыльями, они опустились к самой воде. Наконец тяжеловесно сели на воду и некоторое время плыли вперед, не в силах сразу остановиться. Теперь шеи их были высоко подняты. С гордым и величественным видом они спокойно оглядывали море. Потом, ломая обтаявший с края лед, один за другим поднялись на льдину.

Туман всё сгущался. Больше не видно было стай, летящих на север.

Беспорядочные густые толпы уток возвращались назад вслед за лебедями. Долетев до льдины, они с шумом усаживались вокруг нее на воду.

Там, впереди, на морском пути, случилось несчастье: туман опустился непроницаемой стеной. Окруженные густой серой мглой, птицы сбивались с пути и гибли целыми стаями, разбиваясь о серые скалы. Те, что еще не заблудились, спешили вернуться назад.

Казарка не знала, что и ее родная стая была там, впереди. Она долго еще сидела, напряженно вглядываясь в сгущающуюся тьму, и напрягала слух в надежде услышать знакомые голоса.

Вернувшиеся стаи устраивались на ночлег. Наконец и глаза казарки стали смыкаться. Она подвернула голову под верхние перья крыла и заснула.

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Казарка спала крепко. Сквозь сон она слышала только неясный гул птичьих голосов и плеск волн о льдину.

Во сне она забыла свое одиночество. Ей казалось, что она среди своей родной стаи. Ей даже слышался кругом громкий говор гусиного табуна.

Вдруг сильный толчок в плечо заставил ее прийти в себя. Она быстро высвободила голову из-под крыла и раскрыла глаза. В первую минуту она ничего не видела. Кругом была черная мгла, липкий туман. Шум волн мешал различать голоса.

Новый толчок — теперь прямо в грудь — чуть не свалил ее с ног. В это время у самой головы ее раздалось громкое шипенье.

— Гонк! — изо всей силы крикнула казарка. Спереди, сзади, со всех сторон вокруг нее из тьмы раздались такие же голоса.

— Го-го-го-гонк-гонк-гонк-гонк! — гоготали гуси. Это был уже не сон. Она действительно была среди своей стаи, опустившейся на льдину, пока она спала. Ее стая нашла в тумане дорогу назад.

Старый гусь-вожак наткнулся в темноте на казарку и ударами клюва хотел прогнать ее со льдины. Но, как только она подала голос, он узнал ее и отошел в сторону.

Приглядевшись, казарка увидела за ним тесно сгрудившийся табун и поспешно шагнула вперед.

Табун расступился и опять сомкнулся за ее спиной.

К утру туман стал редеть. Свежий бриз гнал по морю его разорванные клочья.

Табун белолобых гусей всё еще сидел на льдине.

В это утро на всем Великом пути не было птицы счастливее казарки.

Она беззаботно плавала у края льдины и, красиво изгибая шею, оправляла клювом перья у себя на груди. Рядом с ней плавал ее гусь-казанок.

Это была дружная пара. Три года они прожили вместе и ни разу не разлучались до того дня, когда казарка попала в неволю к людям.

Теперь счастливый случай помог им снова найти друг друга.

Когда казарке надоело плавать, она вылезла на льдину. Тут, при ярком свете выглянувшего из моря солнца, казанок увидел на ее ноге широкое белое кольцо. Он сейчас же принялся теребить его, стараясь освободить подругу от этой ненужной вещи. Но он ничего не мог поделать с крепким металлом. Острые края кольца только ранили ему клюв и причинили боль казарке.

В это время вожак затрубил сбор.

Гуси сейчас же собрались в кучу и затихли. Вожак повторил крик, медленно расправил крылья и грузно поднялся на воздух. Табун последовал за ним, на лету выстраиваясь тупым углом.

Вожак летел впереди, мерно рассекая воздух крыльями; за ним тянулись другие старые гуси. Молодежь летела в хвосте стаи.

Долетев до берега, табун поднялся повыше. Под ним был лес. Гуси спокойно озирали его с высоты и неторопливо переговаривались.

Когда вожак устал, он опустился ниже и, пропустив вперед над своей головой стаю, полетел в хвосте ее. Его место занял другой старый гусь. Таким образом, строй стаи не был нарушен.

Казарка, летевшая позади своего гуся-казанка в середине угла, заметила сапсана, сидевшего на вершине сухого дерева на опушке леса. Видел его и вожак.

Но грозный хищник на этот раз не испугал казарку. Вожак не ускорил полета и не подал тревожного сигнала. Против целого табуна сапсан был бессилен.

За лесом показалась деревня.

Вожак загоготал, и табун поднялся выше.

Над соломенными крышами вился легкий дымок.

Посреди улицы шел человек. Казарка узнала в нем охотника, который вытащил ее из сети осенью прошлого года.

Услышав гогот у себя над головой, охотник высоко поднял голову, прикрыл рукой глаза от солнца и долго смотрел вслед улетающим гусям. Он видел, как, миновав околицу, табун стал снижаться, опускаясь на поля.

Тогда охотник потер себе рукой уставшую от напряжения шею, повернул назад и поспешно скрылся в одной из изб на краю деревни.

Табун опустился за околицей на озимое поле. Гуси широко разбрелись во все стороны. Они щипали молодые зеленые всходы. Только две старые птицы из всего табуна оставались неподвижными. Они стояли, вытянув шеи, по краям стаи и поминутно озирались.

Казарка и гусь-казанок щипали озимые далеко от сторожевых гусей. Но лишь только раздалось тихое предостерегающее «го-го-го-го», оба они, как и все другие гуси, забыли про корм и насторожились.

Кругом они не заметили ничего подозрительного. Правда, со стороны деревни медленно брела к ним лошадь. Она, видно, сорвалась с привязи: на шее у нее болталась веревка. Но лошадей гуси не боятся, если с ними нет человека.

Людей поблизости не было. Казарка снова принялась за еду. Успокоились и все остальные.

Сторожевой гусь загоготал громче. Казарка видела, что он смотрит на приближающуюся лошадь, но никак не могла понять, почему она его беспокоит. На этот раз гуси со всех сторон стали собираться в кучу. Табун сгрудился, и все птицы смотрели на лошадь. Теперь и казарка почувствовала смутное беспокойство.

Чем больше она смотрела на лошадь, тем сильнее охватывало ее удивление: ей казалось, что у этой лошади что-то слишком много ног. От этого становилось страшно. Наконец один из сторожевых гусей молча снялся с земли и полетел к странному животному, описывая в воздухе широкую дугу вокруг него.

Стае недолго пришлось ждать его возвращения с разведки. Не долетев и половины расстояния до лошади, гусь быстро повернул назад и криком подал сигнал к бегству.

Табун загоготал, захлопал крыльями и полетел за вожаком, поспешно выстраиваясь на лету.

Охотник, скрывавшийся за лошадью, отскочил в сторону и прицелился. Вдогонку улетающему табуну прогремел выстрел. Но птицы были вовремя предупреждены. Они были уже далеко.

Раздосадованный охотник потряс кулаком и прокричал им вслед:

— Не уйдете всё равно! Приманю дворняжкой!..

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Была ночь, когда охотник вышел из лесу на берег моря. Из-за плеча его высовывался длинный ствол ружья, а у ног бежала маленькая кудластая дворняжка.

Охотник огляделся. В редеющем сумраке был виден песчаный берег, далекой косой уходящий в море. Вблизи спокойно поблескивала мелкая вода заливчика. На некотором расстоянии от берега тянулась широкая и длинная заросль сухого, прошлогоднего камыша. Пахло тиной.

Охотник быстро зашагал по песчаной косе. Дворняжка бросилась за ним.

В камыше тревожно закрякали вспугнутые шумом шагов утки и засвистели невидимыми крыльями. Охотник не обратил на них внимания. Он не за ними явился сюда.

Дойдя до самого края косы, он остановился, снял ружье с плеча и отвязал у пояса мешочек с хлебом. Бросил на песок мешочек и бережно опустил на него ружье. Дворняжка сейчас же уселась сторожить вещи.

Отыскав поблизости обломок доски, охотник быстро разгреб им вокруг себя песок, вырыл неглубокую яму и окружил ее песчаным валом. Потом собрал кучу выброшенного морем мусора, палок и сучьев, сухого камыша. Всё это он воткнул частым заборчиком в песчаный вал, покрыл с боков и сверху кусками сухой тины и засыпал песком, оставив с одной стороны лазейку, а с других трех сторон — маленькие отверстия для ружья. Скрадок был готов.

Забрав с собой ружье и узелок, охотник на четвереньках влез в свою засаду и свистнул к себе дворняжку. Теперь на конце песчаной косы самый зоркий глаз не мог бы обнаружить ни человека, ни собаки.

Между тем стало быстро рассветать. Лежа в скрадке, охотник видел, ‘как нижний край длинного белого облака низко над морем зажегся золотом, потом стал розоветь, краснеть и, наконец, вспыхнул ярким пурпуром. Еще через несколько минут над спокойной гладью моря, под самым облаком, показалась ослепительно-красная верхушка солнечного круга.

Свежий бриз потянул с берега и зашуршал сухим камышом.

С моря донесся пронзительный вопль чаек.

Большие стаи птиц то и дело с шумом проносились вдали.

Лежа на животе в своем скрадке, охотник мог видеть только впереди себя. Поэтому он не заметил, как сзади него из лесу вылетел сапсан. Острые крылья сокола мелькнули в воздухе и сейчас же скрылись в ветвях сосны, одиноко стоявшей на песчаной косе.

Пернатый охотник тоже уселся в засаду подстерегать свою добычу.

Скоро стая каких-то больших птиц опустилась на белую льдину далеко от берега.

В скрадке на косе послышалась возня, и сейчас же из лазейки выскочила кудластая дворняжка. Она уселась было на песок, но из скрадка полетел мимо ее носа кусочек черного хлеба. Дворняжка бросилась за ним. Едва успела она схватить и проглотить его, как новый кусок хлеба вылетел из засады и упал на песок в нескольких шагах от нее. Дворняжка опять побежала подбирать его.

Черные шарики хлеба, летевшие из скрадка, нельзя было разглядеть издали. Поэтому птицам, наблюдавшим за собакой с моря, казалось непонятным, почему она бегает по песку из стороны в сторону.

Одна из птиц, сидевших на льдине, опустилась на воду и поплыла к берегу. Она всё время поворачивала голову, с любопытством следя за бегающей дворняжкой.

Скоро с берега можно было различить серый цвет оперенья птицы, приподнятый хвост и вытянутую шею.

Кусочки хлеба не переставали лететь из скрадка в разные стороны, и голодная дворняжка по-прежнему бегала за ними по берегу. В одно из отверстий скрадка осторожно просунулся конец ружейного ствола. Но птица не заметила этого, потому что всё ее внимание было поглощено собакой. Конец ружья медленно направился прямо в грудь птицы.

В эту минуту она была далеко от охотника, но он уже видел ярко-белый полумесяц у нее на лбу. Это была казарка. Любопытство заставило осторожную птицу забыть опасность. Казарка всё дальше и дальше уплывала от стаи навстречу своей гибели. Ее гусь-казанок спал в это время на льдине.

Конец ружья стал поворачиваться, всё время оставаясь направленным на нее. Солнечные лучи ярко заиграли на гладкой поверхности стали. Этот подозрительный блеск бросился в глаза казарке.

Страх пересилил в ней любопытство. Она сейчас же снялась с воды и полетела назад, к стае.

Охотник громко выругался с досады. Дичь опять ускользнула у него из рук: казарка была вне выстрела.

В ту же минуту сапсан бросился на нее из своей засады.

Он догнал ее в несколько секунд и вихрем промчался вплотную над ее спиной.

Казарке показалось, что ее разрезали пополам. Проносясь над ней, сапсан царапнул ее острыми когтями своих задних пальцев, — разрезав кожу на спине, как ножами.

От боли и ужаса свет померк в глазах у казарки. Падая, она широко раскинула крылья и вытянула шею.

Сапсан уже вернулся и выпустил все когти, чтобы подхватить ее еще в воздухе.

В этот миг на берегу блеснул огонь, грохнул оглушительный выстрел. Дробь на излете забулькала в воду близ птиц. Сапсан взмыл — и быстро исчез вдали. Казарка безжизненно упала в воду.

Пятясь задом, вылез из скрадка охотник. Он торопливо стащил с себя сапоги, портянки, брюки. Оставшись в одной рубахе, он побежал к морю.

Ледяная вода обожгла ему ноги, но он быстро прошел по ней сотню шагов, отделявших его от истекавшей кровью казарки.

Когда охотник подошел к ней, она лежала на воде без движения. Вся спина ее была в крови. Охотник схватил казарку за крыло, потащил на берег и бросил ее перед заливавшейся радостным лаем собачонкой.

Охота была кончена. Родная стая казарки, отдыхавшая на льдине, улетела, вспугнутая выстрелом.

Теперь она была уже далеко впереди на Великом пути.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

— Ну, пес, стереги добро, а я в лес сбегаю за хворостом, — говорил охотник дворняжке. — Замерз в воде-то. Разведем костер, погреемся.

Натянув сапоги, охотник протянул руку за казаркой, чтобы положить ее к ружью, около которого сидела собака.

Тут взгляд его упал на кольцо, белевшее у птицы на лапе.

— Гляди-ка, гусь-то меченый! — удивленно сказал он, разглядывая кольцо. — А на кольце буквы и цифры проставлены.

— Вот оказия! — прибавил он после минуты раздумья, растерянно глядя на дворняжку. — Как же теперь быть? На деревне узнают, а там и хозяин объявится. Скажет: моего гуся убил, домашнего. Плати, скажет мне за него денежки! Нет, постой, этак не годится! Кольцо я с него сниму и в море заброшу, чтобы, значит, концы в воду. А без кольца-то его и хозяин не признает: как есть дикий гусь. Прошлого года осенью я такого же белолобого здесь у берега из рыбацкой сети вытащил. Хорошую цену за него в Ленинграде дали!

Охотник задумался.

— Спешить некуда! — решил он наконец. — Наперво согреюсь, а там и порешу, как быть.

Охотник положил казарку рядом с ружьем и узелком, позвал дворняжку и еще раз приказал ей хорошенько сторожить добро.

— Да цыц! — прибавил он, уходя. — Не вздумай дичи отведать!

Собака, привыкшая стеречь имущество хозяина, уселась перед вещами.

Узелок соблазнительно пахнул хлебом, а птица — дичинкой. Но тронуть лакомые кусочки нельзя было. Надо было терпеливо ждать, пока вернется хозяин. Он не забудет ее покормить: он сегодня веселый. Ей, верно, достанется хороший кус.

Дворняжка даже зажмурилась от удовольствия в предчувствии награды за терпение.

Раздался шорох, с того места, где лежали вещи. Дворняжка открыла глаза и остолбенела от изумления: в трех шагах от нее стояла ожившая казарка.

Один миг птица и собака безмолвно смотрели друг на друга. Потом дворняжка тявкнула и храбро бросилась на казарку. Защищаясь, казарка ударила собаку сгибом крыла. Удар был так силен и так ловко пришелся в самый кончик чувствительного носа животного, что дворняжка свалилась с ног.

От неожиданной боли она лишилась сознания. Казарка тоже свалилась на бок, не рассчитав силы своего удара. Но тотчас же поднялась на ноги и быстро заковыляла к воде.

Рана от когтей сапсана не была смертельна. Но, когда казарка увидала подходившего к ней по морю человека, она была так слаба от потери крови, что не могла ни взлететь, ни нырнуть под воду. Ей не оставалось ничего другого, как притвориться мертвой. К этому спасительному приему прибегают дикие гуси, когда у них нет другою способа избежать гибели.

Хитрая уловка удалась вполне. Вообразив, что птица уже мертва, охотник не стал ее добивать. Силы вернулись к казарке, пока она лежала на песке.

Теперь удачный удар крыла открыл ей путь к свободе. Добежав до берега, она бросилась в воду и скоро исчезла в густой заросли камыша.

Охотник вернулся к скрадку с целой охапкой хвороста.

Собака не поднялась ему навстречу. Он толкнул ее ногой, подумав, что она заснула.

Маленькая дворняжка неуверенно встала на ноги, постояла, качаясь из стороны в сторону, и вдруг завыла тонко и жалобно.

— Ты чего? — удивился охотник.  — Рехнулась, что ли? Тут он взглянул на свои вещи и заметил, что рядом с ружьем не было казарки. Не было ее и нигде поблизости на ровном песке.

— А где гусь? — грозно закричал он на собачонку. Но та только виновато замахала хвостом и еще жалобнее завыла.

— Цыц ты, проклятая! — кричал охотник. — Что воешь, как над покойником?

А уж у самого мурашки от страха побежали по телу. Самые дикие мысли полезли ему в голову:

«Гусь не простой был, с кольцом… Исчез неведомо как и куда. Собака чуть не сдохла…»

Он поспешно схватил ружье и узелок и быстро зашагал к лесу. Дворняжка, поджав хвост, поплелась за ним.

Притаившаяся в камышах казарка видела, как ее враги скрылись за деревьями.

С моря до нее донесся отдаленный призывный крик. Она узнала голос гуся-казанка.

Крик повторился ближе. Казарка хотела полететь навстречу казанку, но ослабевшие крылья не подняли ее на воздух. Из груди вырвался крик боли и отчаяния. Силы ее были окончательно истощены.

Из-за песчаной косы раздался ответный гогот. Скоро над берегом показался гусь-казанок. Он отстал от стаи, чтобы разыскать свою исчезнувшую подругу.

Он опять закричал звонко и радостно, но ответа не получил.

Сделав широкий круг над камышом, он крикнул еще и еще раз.

Ответа всё не было.

Тогда он отлетел в море и там опустился на воду. Он не хотел догонять стаю один, без своей подруги.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Шли дни за днями. Птицы быстро пролетали Великим морским путем. Сапсан давно улетел на север. Он тоже теперь держался Великого пути и тут никогда не оставался без пищи.

Родная стая казарки уже прибыла к себе на родину. Одной только пары недоставало в табуне.

В заливчике за песчаной косой, где эта пара отстала от него, зазеленел камыш. Давно уплыли, растаяли в море последние льдины. ‘Берег покрылся свежей травой, деревья на берегу окутались легким зеленоватым туманцем.

Заливчик служил прибежищем для отдыха многочисленных пролетных птиц. Тут, словно в гостеприимной харчевне на краю большой дороги, усталые воздушные путники отдыхали и подкрепляли свои силы едой.

Пролетели последние стаи лебедей и гусей. Утки тоже редко стали показываться в заливчике.

Теперь на смену им в морскую харчевню всё чаще начали заглядывать другие гости: прилетали длинноногие и длинноносые кулики.

Они тянулись над берегом моря. Полет их часто прерывался остановками в таких обильных пищей и безопасных убежищах.

Но в этом заливчике они долго не задерживались. На то была своя причина.

Большой морской орел-белохвост каждое утро показывался здесь из лесу. Редко-редко взмахивая крыльями, он спокойно проплывал в вышине над заливчиком, удаляясь в открытое море.

Там, на большой глубине, белохвост ловил крупную рыбу. Птиц он редко трогал.

Однако все морские птицы хорошо знали, что он не пропустит случая схватить себе на завтрак одну из них, если вовремя не заметить его приближения. Поэтому, едва только белохвост показывался вдали, они разлетались во все стороны.

Поймав рыбу, орел летел обратно в лес, где у него было гнездо, бросал добычу самке, высиживавшей яйца, и снова отправлялся на море.

Так летал он взад и вперед одним и тем же путем по нескольку раз в день. И каждый раз при его появлении стаи куликов спешили покинуть заливчик.

Но не один белохвост нарушал их мирный отдых. Часто из заросли камышей неожиданно появлялась большая серая птица. Она шумно бросалась в воду и плыла к берегу.

Уже напуганные орлом длинноносые птицы взлетали с тины, и воздух оглашался их тревожным писком и свистом. Скоро, однако, они узнавали в страшной большой птице мирного белолобого гуся. Их страх проходил, они снова опускались на тину и бегали по ней, покачиваясь всем телом на своих высоких тонких ножках.

Гусь-казанок, против воли пугавший их одним своим видом, принимался плавать по мелкой воде заливчика. Он тоже находил здесь много вкусной пищи. Наевшись досыта, он направлялся обратно в камыши, где ждала его выздоравливавшая от ран казарка. Он разыскал ее в камышах к вечеру того дня, когда она спряталась там от охотника и его дворняжки. С тех пор он никуда не удалялся от нее.

Двум таким заметным птицам, как казарка и казанок, было небезопасно жить в камышах. Но одно крыло казарки было повреждено соколом; она всё еще не могла летать и была очень слаба. Поэтому ее верному казанку приходилось делить с ней опасность попасться на глаза белохвосту, когда он пролетал над заливом.

Наконец настал день, когда казарка решилась покинуть в сопровождении казанка свое убежище, чтобы покормиться травкой на берегу заливчика.

В этот день там было особенно много разных куликов. Вся тина у берега была испещрена крестиками следов их тонких прямых пальцев.

В траве на берегу важно расхаживали на высоких ногах-ходулях большие серпоклювые кроншнепы. У воды по желтому песку быстро и незаметно перебегали желтоватые зуйки с черным галстучком на шее, сидели красноносые и красноногие пестрые кулики-сороки. По тонкому слою тины, поминутно втыкая в нее до самого лба свои слабые клювики, хлопотливо сновали взад и вперед легкие кулички-воробьи и чернозобики.

Но гуси недолго оставались в их обществе. Как только казарка насытилась, казанок поплыл к берегу. Он поминутно оглядывался на свою подругу и звал ее за собой тихим гоготаньем. Казарка поплыла за ним. Скоро оба вылезли на берег, прошли по нему отделявшее их от леса расстояние и скрылись за деревьями.

С этого дня гуси не показывались больше в заливчике.

Перелет на Великом морском пути кончался.

Кулики пролетали всё более малочисленными стайками и, наконец, совсем перестали показываться на берегу.

Последним прибыл в заливчик коростель.

Коростель не любит летать. Да ему и незачем подниматься на крылья и подвергать себя опасности в воздухе. Он умеет быстро бегать, ловко скрываться.

Его тело сильно сжато с боков, ноги далеко отставлены назад, и это помогает коростелю проскальзывать между стеблями травы, не задевая их. Величиной он с перепелку.

Зимовал коростель в Африке. Прошло много времен» пока от места своей зимовки он добрался до Финского залива. И в путь он отправился поздно. Другие птицы зимовавшие в тех краях, давно уже собрались в дорогу. Утки, гуси, кулики стая за стаей пролетали у него над головой. Но коростель не спешил: у него на родине еще не пробилась молодая трава, и ему пока негде было там скрываться от зорких глаз хищников.

Но вот отлетели последние стаи куликов. Ночью двинулся в путь коростель. Шел он пешком.

Через несколько дней дорогу ему пересекла широкая гладь Гибралтарского пролива. Но это не могло смутить путешественника. Под покровом темноты он быстро перелетел воду и, опустившись на другом берегу, без передышки продолжал свой путь.

Шел он к себе на родину самой прямой дорогой, известной только ему одному.

Впереди него морским путем летели утки, лебеди и гуси, чайки и гагары; стаи куликов придерживались берега.

А коростель шагал и шагал в одиночестве по земле напрямик, прибегая к помощи крыльев лишь там, где это было ему необходимо.

Шел он очень быстро. Ради безопасности он днем отдыхал и кормился, а по ночам под прикрытием темноты, травы и кустов бежал вперед.

Был уже конец мая, когда он добежал до заросшего камышом заливчика, недавно служившего убежищем казарке.

Ночь убывала.

Пора было усталому пешеходу подумать об отдыхе в безопасном месте.

В открытом заливе ему нечего было делать. Коростель отправился искать себе приют в полях за лесом.

Миновав околицу деревни, где жил охотник, дважды ловивший казарку, он побежал по озимым, выбирая места, где уже подросший хлеб был погуще.

Вдруг он выскочил на открытое место среди поля. Молодые всходы были тут примяты и выщипаны парой белолобых гусей. Гуси не заметили его внезапного появления. Он сейчас же юркнул обратно в траву и стал в ней устраиваться на ночлег.

Через несколько минут он увидел, как гуси поднялись с поля и, забирая всё выше и выше, полетели на север.

Это были казарка и гусь-казанок.

Казанок привел сюда свою подругу из заливчика, и они жили здесь последние дни. Хороший корм быстро восстановил силы казарки. Больная спина и крыло ее совсем зажили.

Теперь дружная пара могла решиться пролететь вдвоем оставшуюся до их родины часть Великого пути.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Прошло полгода с тех пор, как Миша расстался с казаркой. На улицах Витебска лежал снег.

И опять Мише вспомнилась казарка такой, какой она встретила его с отцом, когда они пришли освобождать ее. Он видел перед собой ярко-белый полумесяц у нее на лбу, блестящий взгляд и настороженно-воинственную позу. И опять ему подумалось: «Неужели она не долетела к себе на родину?»

В прихожей позвонили. Мишин отец прошел из своей комнаты отворить дверь. Через минуту он позвал сына к себе в кабинет.

— Читай вслух, — сказал отец и протянул Мише только что полученное письмо.

Миша разорвал конверт, развернул сложенный вчетверо лист почтовой бумаги и прочел:

«Орнитологический комитет. 22 октября 19… года.

Считаем своим приятным долгом поделиться с Вами только что полученными нами сведениями об интересующей Вас белолобой казарке, отмеченной Вами кольцом № 109, серия «С».

Сельский учитель села Прибрежного, расположенного на восточном берегу Белого моря, в 50 километрах от города Архангельска, любезно сообщает нам следующие свои любопытные наблюдения.

В начале истекшего лета он бродил по берегу моря со своей охотничьей собакой. Собака у него на глазах подняла из травы коростеля. Никогда прежде учитель не встречал эту редкую в тех краях птицу. Увидев, что коростель, едва взлетев над травой, сейчас же снова опустился в нее, учитель задался целью выгнать оттуда птицу с помощью собаки. Но коростель, по своему обыкновению, стал спасаться пешком.

После долгого безрезультатного преследования собака, бежавшая по следам коростеля, привела учителя к голой скале на берегу моря. Со скалы бросился на собаку сапсан, а коростель, воспользовавшись ее замешательством при этом, куда-то ускользнул.

Удивленный неожиданным появлением яростно кидавшегося на собаку сокола, учитель осмотрел скалу и заметил в ней гнездо сапсана на высоте всего метров четырех над землей. Подойти к гнезду он не решился, потому что смелый хищник готов был, казалось, вцепиться в лицо человеку своими страшными когтями. Учитель хотел было отойти, как вдруг у себя под ногами увидел сидящую на гнезде белолобую казарку. Быстро скинув с себя куртку, он набросил ее на голову птице.

Таким образом ему удалось поймать казарку. С нею в руках он благополучно покинул опасное место.

На ноге казарки учитель обнаружил надетое Вами кольцо. Записав его номер, он выпустил птицу на свободу.

Потом учитель часто приходил наблюдать за казаркой издали, пока она не вывела птенцов и не удалилась с ними из-под скалы в ближайшее болото.

Ученые не раз находили гнезда казарок рядом с гнездами сапсанов. Под охраной смелых соколов казарки чувствовали себя к безопасности от врагов.

Однако для науки до сих пор остается загадкой, почему эти свирепые хищники не трогают в течение всего времени вывода птенцов своих доверчивых, но беззащитных соседей.

Во всяком случае. Ваша казарка в этом году благополучно вывела птенцов. Будем надеяться, что когда-нибудь она снова попадет в руки людям, и тот, кто ее поймает, расскажет нам о ее дальнейшей судьбе.

За председателя……»

Подписи Миша не разобрал.

1923 г.

Жили три гуся | О пасеке

Май, 2018
30

Жили три гуся

Опубликовал: Petr_MS

МАРФА ЕЛИСЕЕВА.
Нижегородская обл.
Фото автора.

Рабочий поселок Высоково, что в Сормовском районе Нижнего Новгорода — это сплошной частный сектор. Здесь издавна живут люди хозяйственные, мастеровые, словом «рукастые» — так говорят про его жителей. Я остановилась возле дома с двумя шикарными елями, увешанными шишками. Залюбовалась. Из-за забора раздался гусиный гогот. Любопытно, что здесь за хозяйство? Постучала в калитку. Откроют — значит мне повезло. И действительно повезло: у входа стоял мужчина средних лет с открытым добрым лицом. Так я познакомилась с Николаем Николаевичем КОЖИРНОВЫМ.

Зашли на придомовую территорию. И первое, на что я обратила внимание, был дом. Нет, не хозяйский — он ничем особенно не выделялся среди соседских строений, а на ладную, почти сказочную избушку под елями.

— Для внучат, наверное, домик построили? — спрашиваю. — Какой вы заботливый.

— Да нет, — смущается хозяин. — Внуки выросли уже, не играются. Это для моих питомцев, для гусей.

-???

Вот что мне рассказал хозяин подворья.

Гусиная «хата» стоит под елками. И, как выяснилось, не случайно. В зимнее время для гусей хвоя тоже витамины. Они с удовольствием теребят еловые лапки, которые по содержанию полезных веществ не уступают моркови.

Сердца трех

Жили три гуся: один серый и два белых, гусак и две гусыни при нем. Их десятидневными птенцами вручили Николаю в качестве живого подарка. Мало у мужика забот (свой достаточно доходный бизнес есть), вот тебе еще забава!

…Гусенок-«мальчишка» вырос, превратился в статного Генерала (такую кличку дал ему хозяин). Сам в белом «мундире», у основания крыльев серые пятна — «погоны». Чем ни генеральская форма! Ну и нрав, опять же, строгий, по-военному все: границы участка охраняет — шумиху поднимает в случае опасности (собаки-то нет в хозяйстве!). Незнакомых к хозяину не подпускает — клюется (и мне, к слову, тоже перепало!). А уж как он своих «дам» оберегает, особенно «блондинку». Сразу видно — гусиная любовь. Впрочем, гусям присуща особенность охранять свою территорию от чужаков. Они яростно бросаются на пришельцев, гусак даже может перебить руку человеку и достаточно серьезно искалечить собаку.

На заметку Лучший источник витаминов в зимнее время — это сено. Особенно полезным считается сено из клевера и люцерны. Крапива — тоже неплохо. Для своей гогочущей команды Николай заготавливает из нее веники. «Только брать нужно молодую крапиву», — уточняет гусевод. «Чтобы гуси не испытывали недостаток фосфора и кальция, в их пищу добавляю дробленый мел и яичную скорлупу. Слышал, что еще подмешивают прокаленную и измельченную глину, но я этого не делаю».

Личный особняк

Настала осень. Призадумался хозяин: куда подросших гусей в зиму девать? Гусыни уж яйца начали нести. Да и привык уже к животине; они на его зов откликаются, слова «домой», «обедать», «за мной» понимают. Так зародилась идея построить им личный «особняк». Сказано — сделано!

Нашлись доски в сарае. Построил Николай Николаевич каркас 2×2 метра, высота в коньке у жилья для гусей — тоже два метра. Вполне хватит для трех птиц.

О вентиляции позаботился — на крыше вытяжная труба с колпаком — как у настоящего дома. Крыша основательная, крепкая — на клювы не капает! Обшил стены сайдингом (он тоже остался от ремонта дома). Окна-фрамуги смастерил, они на петлях, при необходимости открыть-закрыть — нет проблем.

Условия в птичьем жилье сказочные: освещение есть, на полу — сухие опилки, кормушка полна корма. В углу стоит зольник: золу и уголь, которые остаются после топки банной печи, хозяин высыпает в него. Это «снадобье» нужно давать птицам для профилактики поноса.

В другом углу гусиных хором — кормушка с сеном, есть пластиковое ведро с водой.

— И хотя гуси зимой охотно едят снег, вода птицам все же необходима — ею они промывают свои клювы, — поясняет Николай.

Потрудился хозяин, ну и птицам приходится поработать — для этого есть гнездо. Раньше гуси через день радовали хозяев увесистыми свежеснесенными яйцами. Сейчас, зимой, несутся раз в неделю.

Рядом с гусиным жильем — ящик с гравийной массой, оттуда птицы выбирают мелкие камешки, кусочки ракушек. Это для улучшения процесса пищеварения.

Помимо домика в распоряжении гусей чуть ли не весь участок, есть купальня — чугунная ванна с водой. Гуси круглый год пасутся на участке. Подножного корма вволю, даже кору на вишнях общипали. Но обед все равно по расписанию с хозяина требуют. Он покупает корм для домашней птицы, а еще хлебом потчует.

Любовный треугольник

29 апреля гусям «стукнет» четыре года. Взрослые… И у них все по-взрослому. В небольшом птичнике образовался любовный треугольник. Мелкая (так кличут белую гусыню) — фаворитка, а вот Серой повезло меньше. Возможно, дело в окрасе, а может, и вправду любовь. Существует же феномен не только лебединой, но и гусиной верности тоже. Все знают, что на гусиных боях гусаки дерутся в кровь ради «любимой». Зазнобу обязательно привозят вместе с гусаком на зрелищное мероприятие.

Мелкая все немногочисленное стадо хороводит: куда она — туда и гусак, Серая либо шлепает, чуть отстав, либо поодаль пасется.

— Пробовала она привлечь внимание единственного кавалера, — рассказывает Н. Кожирнов, — да бесполезно все. Несколько раз бросалась она на острые пики изгороди, грудь поранила. Потом болела долго… В сторону белой парочки не смотрела даже. Вылечил я ее рану, но душевная, видимо, до сих пор саднит у бедной птицы. А гусак что? Как и все мужики! — не то всерьез, не то шутя говорит хозяин троицы.

— Замечал сколько раз: если белая гусыня на гнездо садится, Генерал у двери домика стоит — охраняет. И яйцо помогает ей сеном прикрыть, порядок навести в гнезде. Ни разу на посту его не видел, когда Серая собиралась яйцо снести.

— Еще случай. Забрела Мелкая на соседский участок — проследил ее кавалер. Выхода не найдет никак, забор глухой, высокий. Подняла крик. Генерал мечется, подсказки гогочет, на забор кидается, ко мне за помощью пришел… Выручил я вольницу. Но как гусак перенервничал! Как потом ее своей длинной шеей обнимал! Никакого сериала по телевизору смотреть не надо — столько «страстей» разгорается вживую.

Я слушала Николая и думала: может, преувеличивает он, может, зря очеловечивает птиц? Вот чудак-человек! Зачем столько времени уделять птице, от которой и прибыль невелика? Не удержалась — спросила. А он мне в ответ: «Да я и сам не знаю… Для души! »

Интересно! В последние годы в крупных зоопарках показывают не только редких, удивительных животных и птиц. Появилась тенденция устраивать так называемую контактную зону. И народа здесь не меньше, чем у вольеров с хищниками или обезьянами. В зоопарке «Лимпопо» в Нижнем Новгороде тоже есть такая зона, где посетители могут погладить ягненка, предложить лакомство козленку и даже поиграть с ним в догонялки. Есть возможность понаблюдать, как куры, гуси, утки хлопочут на своей территории. Ребятня таким образом познает мир, а взрослые после посещения «деревеньки» мягчеют душой. Стресс снять — это уж точно вам сюда!

 

Интересные факты из жизни гусей

• Прародителем наших домашних гусей считается дикий северный гусь.
• Через сутки после рождения гусята уже хорошо плавают.
• Слово «перочинный» мы применяем ко всем карманным ножам. Вы задумывались, откуда это пошло? Давно, когда писали преимущественно гусиными перьями, их приходилось периодически затачивать. Для этого существовал специальный нож небольших размеров и назывался он перочинным.
• Гуси используют около 10 различных звуков для общения.
• Средняя продолжительность жизни гусей составляет около 25 лет.
• «Как с гуся вода» — говорим мы иногда. Откуда такое выражение? Дело в том, что гусиные перья покрыты особым жиром и не смачиваются водой. Птицы наносят и распределяют жировой секрет из основания хвостовых перьев по всему телу.
• Гуси не переносят вкуса хлопчатника. Зная эту особенность, американские фермеры часто используют гусей для прополки хлопковых плантаций. Гуси достаточно быстро выщипывают сорняки, в то время как за культурные растения можно не опасаться.

г-та «Подсобное хозяйство» №2, 2018 г.

Понравилась статья? Расскажите друзьям:

Общайтесь со мной:

Новости: Птицеразведение гусей — Сыктывкар

Гуси ради переработки сорняков

Несколько “за” при разведении гусей.
Птицы неприхотливы: питаются в основном сорняками, отходами овощей с малым количеством комбикорма, к осени могут набрать примерно 4-6 кг веса. Даже на маленьком постоялом дворе без особых усилий можно вырастить 3—5 и более птиц.

Выращивание птиц ради мяса наиболее перспективны такие породы гусей, как:

• холмогорская
• крупная серая
• тулузская
• ландшская
• калужская
• итальянская белая
• горьковская
• рейнская белая
• кубанская
• арзамасская
• тульская
• китайская
• оброшинская

Примерно такие птицы набирают массу 4 – 8 кг и успевают снести за сезон 40-50 яиц.

Маленьких гусят можно выращивать без матери

Маленьких гусят можно выращивать без гусыни. Первые три недели их преимущественно держать в большом ящике или коробке, над которым разумным будет установить освещение с целью обсушки и обогрева. Дно коробки (ящика) неплохо посыпать меленькой стружкой либо опилками. Птенчики не должны мерзнуть, а то они начнут съеживаться и могут повредить друг друга. Лапчатые младенцы не любят тесноты и грязи: они мгновенно пачкают свой красивый пух, мокнут, начинают общипывать друг друга, крайне проворно оголяя кожу – оголение заканчивается гибелью.

Для того чтобы этого не было, первым пунктом надо позаботиться о поилке. Проще всего ее устроить из пол-литровой банки, перевернутой в блюдце. Если же птенчик намок, позволительно быстро обсушить его феном. В воду, на первом этапе их жизнедеятельности, нужно для дезинфекции разбавлять марганцовку (вода должна быть нежно-розового цвета) и полтаблетки тетрациклина на 0,5 литра воды — для налаживания деятельности желудка.

В первый раз корм гусятам дают сразу после того, как они обсохнут и согреются. Сваренное вкрутую яйцо измельчают и насыпают в неглубокую посуду. Потом лапчатым предлагают пшенную кашу, творог, сыворотку. Новую еду необходимо давать помаленьку. С первого дня обязательно подсыпать витаминное ассорти для птенцов — «Солнышко». Витамины и микроэлементы укрепят их организм, помогут побороть инфекции. Рядышком с кормушкой поставьте блюдце с сухим песком. Первые 40 дней гусята нуждаются в частом питании, по 6—7 раз на дню, потом можно помаленьку переводить их на четырехкратное кормление.

С третьей или четвертой декады питомцам можно давать крупнодробленое и цельное зерно, а также мешанку из рубленой зелени и комбикорма. В посуде для кормления постоянно должна лежать дробленая ракушка (или сушеные толченые кости), гравий, древесный уголь. С трехнедельного возраста молодняку уже нет необходимости в обогреве.

При добросовестном уходе спустя пару месяца гусята вырастают, покрываются перьями полностью.

“Подростков” можно кормить один раз, вечером, мешанкой из комбикорма: все остальное время они питаются травой. Если нет водоема, то можно налить воду в тазик, из него гуси будут пить и там же мыться.

Прогулки не отменяются даже зимой

Зимой содержать гусей можно как в помещении, так и в дощатом сарае. Засунув голову под крыло и спрятав лапы в свой теплый пух, птицы переживают самые суровые морозы. Пол сарая-гусятника лучше застелить соломой и почаще ее прибавлять.

В холодные месяцы придерживайтесь двухразового режима кормления — утром и вечером. В первый раз — мешанкой из комбикорма и вареных овощей: картошки свеклы, моркови, квашеной капусты, кабачков; во второй – желательно дать цельное зерно (овес в смеси с другим зерном). В отдельной посуде должны быть гравий, толченый мел. Зимой гуси с охотой едят снег, но воду им все равно наливать необходимо — ею они промывают клюв. Обязательно выпускайте птиц погулять.

Гнезда 

В утепленном помещении гусыни могут начать нестись уже в январе, в холодном — в феврале-марте. К этому времени необходимо установить надежные (желательно построенные из досок) гнезда. Внутрь настелить мягкую солому.

Примерные размеры гнезда:

• ширина — 50 см
• длина — 75
• высота лицевой стенки — 50
• высота задней стенки — 75 см

Разница от других домашних птиц у гусынь – на второй год жизни яйценесение увеличивается на 15—25%. В промежутке массовой яйцекладки, если гусыни поедают зерновые корма не полностью, необходимо уменьшить количество грубых кормов до 50—70 г в сутки на птицу. Нужно следить за тем, чтобы еда у гусей была полноценна и питательна. Нельзя дозволять ожирения гусаков, так как от таких отцов не все яйца оплодотворяются. Яйца из гнезда убирайте сразу и храните при температуре около 12—15°C градусов тепла.

Гуси-матери не любят насилия

Садятся гусыни на яйца только по зову сердца, насильственных действий не любят. Перед этим из сена в гнезде вьют себе уютное гнездо и утепляют его пухом. Место для насиживающих гусынь должно быть затемненным, чистым, без каких-либо запахов, с температурой не ниже 12 градусов. В промежуток насиживания в помещении должна быть тишина, для этого остальную птицу нужно держать отдельно от наседки. Под гусыню кладут 11—13 яиц. Насиживает она их 30 дней. Лучше всего следить, чтобы гусыня не вставала и не раздавила яйца. Если это произошло и другие яйца запачкались, то необходимо, пока птица ест, осторожно помыть и выбросить грязную подстилку. Очень заботливые мамаши покидают гнездо только для приема пищи.

Через 10 дней с начала насиживания можно проверить яйца на овоскопе. Если нет фабричного, можно сделать самому из картонной коробки, вырезав в дне отверстие размером едва меньше яйца. Внутрь вставляется небольшая настольная лампа с сильной (яркой) лампочкой. В оплодотворенных яйцах видно затемнение — зародыш. Позже для верности это действие позволительно проделать еще разок. Гусыню в период насиживания иной раз неплохо отпускать на прогулку, но не совместно с другими гусями, потому что, почуяв свободу, она может не возвратиться в свое гнездо.

Накануне появления гусят яйца следует опрыскивать теплой водой, потому что скорлупа яиц очень твердая, а вода малость размягчит скорлупу. По мере появления гусят забирают, чтобы мамаша не задавила, и кладут обсыхать под лампочку. Вместе с гусенком убирают и его скорлупу. Новорожденным, которые на протяжении двух суток после наклева не могут избавиться от скорлупы, нужно помочь, но действовать можно только в том случае, если подскорлупная оболочка обескровлена.  Избавление от скорлупы силой может привести к разрыву кровеносных сосудов и гибели новорожденного. После окончания вывода молодняк подсаживают под гусыню. На данном моменте можно подпустить гусят, выведенных искусственно в инкубаторе. Лучше делать это в сумерках. Одна гусыня может водить 20—25 гусят.

Плескание в золе

Обычно летом весь день гуси проводят на пастбище, но, перед тем как отпустить гусыню с детьми во взрослую стаю, нужно посмотреть, как отнесутся к малышам другие птицы: иногда взрослые ведут себя агрессивно и вполне могут заклевать молодняк.

1—3 раза в месяц гусям нужно приготовлять профилактические песочно-зольные «купания» с добавлением кормовой серы. (Она продается в желтых пакетиках с надписью «Сера кормовая очищенная»). Сера — весьма хорошее профилактическое средство от пухопероеда*.

Фото – пухопероед

Корытце, заполненное песком или золой вперемешку с кормовой серой, решит много проблем.

Зрелые гуси — очень неприхотливые птицы, в сутки они потребляют больше 2 кг травы, съедают все сорняки с участка. Откармливать гусей можно начинать осенью, когда уже созрел урожай на огородах. К этому времени гусята набирают в весе 4 кг. Следует не забывать: гуси не различают температуру пищи, и, если не проследить, наевшись горячего, птица может погибнуть.

Забивать гусей целесообразно в возрасте 70—75 дней

Забивать гусей целесообразно в возрасте 70—75 дней, когда их вес превышает 4 кг. Затем у птицы начинается образование новых перьев, и вся тушка будет покрыта пеньками. Если лапчатых не забили в возрасте до 75 дней, то их лучше держать до 120—130-дневного возраста, когда полностью закончится рост новых перьев. Обычно это происходит к середине ноября, к наступлению настоящих морозов.

На зиму следует оставлять только совершенно здоровых гусей с блестящим и гладким оперением, без таких пороков, как искривление ног, перьев, хромота. Отбор продолжателей рода проводить лучше осенью. Надо всегда учитывать, что гуси часто бывают однолюбами, и, если вы оставите одного гусака и двух гусынь, может так получиться, что у одной из них яйца останутся неоплодотворенные. Если вы оставляете несколько гусаков, то ждите по весне «гладиаторских боев»; главное, чтобы в процессе разборок джентльмены не забыли про дам.

* Пухопероеды — это клещи, живущие на теле птицы и питающиеся пухом, пером и отмершими частицами кожи. Клещ вызывает шелушение и раздражение тела птицы, зуд. Перья повреждаются, отпадают.

Птица кажется растрепанной. Птица беспокойно ведет себя: теребит перья под крыльями и у хвоста.

Читать “Петр I. Предания, легенды, сказки и анекдоты” – Райкова Ирина Николаевна – Страница 41

80. Вор Борма. Авантюрная сказка. Вариант, см. №78.— ЗЕЛЕНИН (В), №61. Те же мотивы. В награду за спасение царь помогает вору разбогатеть. Яркая разговорная речь.

81. Король-вор. Авантюрная сказка. Вариант, см. №78. Зап. от С. И. Богатырева в Пыталовском р-не Ленинградской обл. в 1946 г. — МОЛД. — БАХТИН, с. 125. Дополнительный мотив в завязке — предсказание крестьянина. Стройный сюжет, хорошо разработаны диалоги. Типичное для преданий в нашем веке смешение разнородных исторических реалий: король, Иван I (или Иван II), Александровский рынок.

Др. вар. сказки о царе и воре: ДОБРОВОЛЬСКИЙ, №26, ЗЕЛЕНИН /П/, №50; КАРНАУХОВА, № и; ЛИТВА, №84 и др.

Раздел 7

82. Петр Великий в Стекольном. Сказка. Зап. С. М. Соловьев «от гулящего человека в Преображенском Приказе». — БАРСОВ, № Ia. Близка к волшебной сказке. Обобщенный образ девицы-злодейки. Традиционный мотив: стрелец спасает царя, заменив его собой перед расправой. Очевидно, вариант представляет собой неполный и искаженный пересказ, т. к. отсутствуют важные мотивировки: за что царя мучает девица, за что его хотят погубить бояре.

83. Петр I убивает своего сына. Предание. Зап. Е. В. Барсов в Олонецкой губ. в 1877 г. — БАРСОВ, №6а. Незначительные купюры составителя. Причина гибели сына Петра, выведенная в этом предании, — чистый вымысел, подчиненный идее абсолютной беспристрастности царя: он не щадит даже собственного сына, наказывая за неумелость. Достоверность рассказа подтверждается ссылкой на записку царя.

84. Петр Великий и три солдата. Авантюрная сказка. АА №98I 11. — ЗЕЛЕНИН (П), с. 447. Там же приведены башкирский и турецкий вар. Традиционный мотив: «все женщины одинаковы». Петр инкогнито общается с простыми солдатами, выполняет их желания. Сказка отличается добрым юмором, стройным сюжетом, яркими диалогами.

85. Царь Петр и хитрая жена. Сказка, совмещающая в себе черты новеллистической и волшебной. Зап. в Архангельской губ. от А. И. Дятилева. — ОНЧУКОВ, №49. Сюжет имеет сходство с сюжетом древнерусской «Повести о Петре и Февронии Муромских». Традиционен образ главной героини, мудрой жены, завоевывающей свое личное счастье умом и самоотверженностью. Очевидно, вариант привязан к имени Петра I случайно, по ассоциации с именем. Развернутый сюжет, сказочная троекратность в основе композиции; богатый, живой народный язык.

86. Про дочь Менигакова и Петра I. Авантюрная сказка. Зап. Н. М. Хандзинский от Антона Чарошника. — АЗАДОВСКИЙ, №16. Традиционные мотивы: внебрачный сын царя спасается от казни, будучи узнанным по приметам, царским вещам; царь ищет ловкого вора (им и оказывается его сын). Кроме Петра I в сказке действуют Ментиков, его дочь, граф Воронцов и его дочь. Текст интересен детально развернутым, сложным сюжетом, эротическими мотивами, бытовой конкретикой, книжными оборотами речи, что нехарактерно для традиционной сказки.

87. Внебрачный сын Петра I. Авантюрная сказка. Зап. Н. Ф. Онегина и др. от Н. С. Чиркина в с. Великая Губа. — ЗАОНЕЖЬЕ, №39. Др. вар.: ЕВСЕЕВ, с. 322. СУС №1525. Традиционные мотивы — см. №86 наст, изд. Детально разработана сюжетная линия поисков ловкого вора. Яркие речевые характеристики.

88. Рыбак вместе с царем освобождают сына Петра I от его жены, презлой ведьмы. Волшебная сказка. — ДОБРОВОЛЬСКИЙ, №29. Необычные для фольклора о Петре I фантастические образы: «никаянный» дух, волшебные щучки, ведьма. Вероятно, сказка возникла после казни царевича Алексея Петровича и вобрала в себя мотивы легенды о нем как о скрывающемся и возвращающемся императоре — «избавителе». Яркая разговорная речь. Балагурная концовка.

Раздел 8

89. Царь, старик и бояре. Бытовая сказка. Зап. от Г. И. Чупрова в Архангельской губ. — ОНЧУКОВ, №18. Др. вар.: БАРСОВ, №5. Царь мудро беседует со стариком; бояре не понимают смысла их речей, старик расшифровывает их за плату («теребит гусей») — традиционные мотивы. СУС №921 Г. Яркие, живые диалоги.

90. Мужик и царь. Бытовая сказка. МОЛД. — БАХТИН, с. 92. Царь награждает мужика за мудрый ответ.

91. Петр I и старик. Бытовая сказка. — ЮЖНАЯ КАРЕЛИЯ, №50. Др. вар.: ЕВСЕЕВ, с. 299. Традиционные мотивы: см. №90 и чудесный извозчик. Необычна социальная окраска награды: старик просит освободить его от крепостного права.

92. Иван-охвотник. Бытовая сказка. Зап. Г. Парилова от Н. А. Ремизова в Пудожском р-не в 1940 г. — ПУДОЖСКИЙ КРАЙ, №6. Традиционные мотивы: царь общается с мужиком инкогнито, чудесный извозчик (ср. №91 наст, изд.), мужик «теребит и стреляет гусей» (продает боярам горшки, СУС №921 Е, и отгадывает философские загадки). Развернутый, сложный сюжет. Неосознанное проникновение в текст новой лексики: Ленинград, винтовка, заявка и др.

93. Как матрос гуся делил. Бытовая сказка. Зап. И. Я. Стяжкин от М. С. Суворкова в Свердловской обл. в 1946 г. — УРАЛЬСКИЙ ФОЛЬКЛОР, с. 180. СУС №1533, АА 1580. Сюжет «бродячий»: мужик хитроумно делит гуся, оставляя себе большую часть. Здесь главный герой — моряк, названный по фамилии. Мудро отвечает на вопрос царя. Начальство посрамлено.

94. Разуму — хоть продать. Анекдотическая сказка. Зап. В. С. Бахтин от Г. Ф. Череватова в г. Тульча (Румыния) в 1985 г. — БЫТОВАЯ СКАЗКА, с. 56. Название составителя. Царь инкогнито общается с солдатом, поит его; солдат мудро отвечает на его вопросы. Вариант, вероятно, неполный: отсутствуют узнавание и награда.

95. Отеребил ли рябчиков? Бытовая сказка. Зап. Н. И. Рождественская от В. А. Калинина в Онежском р-не. — БЕЛОМОРЬЕ, №61. Традиционные мотивы: мужик служил при дворе, а царя не видел, возвращается посмотреть; отгадывает философские загадки царя; «теребит рябчиков» (СУС №921F, ср. №89 и 92 наст. изд.).

96. Петр Великий и каменотес. Бытовая сказка. Зап. от Д. А. Орехова. — ЗАОНЕЖЬЕ, №54. Др. вар. см. ниже. Сюжет «бродячий»: куда тратятся деньги. СУС №921 А. Здесь названо место действия, герой — каменотес. Царь беседует с ним инкогнито. Другие мотивы: мужик продает отгадку «за царские личности» (монеты с изображением царя) и хитро отводит насмешку сенаторов (мотив «передай дальше»), СУС №1557.

97. Солдат Сироткин. Бытовая сказка. Вариант, см. №96. Зап. от Ивана-шорника в 1914 г. в Дорогобужском у. Смоленской губ. — СМИРНОВ, №199. Вариант прикреплен к строительству Ладожского канала; герой назван по фамилии, др. внешние приметы достоверности.

98. Умные ответы. Бытовая сказка. Вариант, см. №96.— АРХИВ МГУ, 1957, т. и, №81. Краткий современный вариант. Необычная форма награды. Др. варианты: АРХИВ МГУ, 1975, т. з, №7; ДОБРОВОЛЬСКИЙ, №23; КАРЕЛИЯ (СТАРЫЕ ЗАПИСИ), с. 219; КОРГУЕВ, №57; ЛИТВА, №104; НИКИФОРОВ, №7; СМИРНОВ, №115, 261 и др.

99. Беспечальный монастырь. Бытовая сказка. — ОНЧУКОВ, №164. Др. вар. см. ниже. Сюжет бродячий, СУС №922, в международной терминологии — «Король и аббат». Царь загадывает игумену монастыря философские загадки, за него отвечает подставное лицо низкого происхождения (здесь — послушник), следует узнавание, награда, перераспределение ролей. Развернутый сюжет. Разговорная речь.

100. Беззаботный монастырь. Бытовая сказка. Вариант, см. №99 наст. изд. — НИКИФОРОВ, №15. Загадки отгадывает мельничный кухарь.

101. Беспечальный монастырь. Бытовая сказка. Вариант, см. №99 — ЗЕЛЕНИН (В), №37. Вариант неполный, отсутствует завязка, не мотивировано заглавие.

102. Государь, поп и работник. Бытовая сказка. Вариант, см. №99.— СОКОЛОВЫ, №95. Загадки отгадывает работник.

103. Беззаботный монастырь. Бытовая сказка. Вариант, см. №99.— ВОЛОГДА, №18. Вариант подробный, детально разработанный. Загадки отгадывает работник с мельницы. Психологизм в изображении душевного состояния игумена. Мягкий юмор.

104. Беззаботный монастырь. Бытовая сказка. Вариант, см. №99.— АРХИВ МГУ, 1969, т. 6, № I. Герой — Ванька-конюх. Вариант современный, отличается бытовой конкретикой, психологизмом, проникновением новой лексики, нетрадиционных речевых оборотов. Др. варианты: БАШКИРИЯ, №35; ГОСПОДАРЕВ, №54; ДОБРОВОЛЬСКИЙ, №28; КУПРИЯНИХА, №37; ЛИТВА, №98; МОЛД. — БАХТИН, с. 97; СМИРНОВ, №20; ЮЖНАЯ КАРЕЛИЯ, №51 и др.

Fiddle-I-Fee (купил мне кошку)

Купил кота и кот мне понравился, Я кормил свою кошку под тем деревом. Кошка играет на скрипке. Я купил курицу и она мне понравилась, Я кормил курицу под тем деревом. Курица идет chimmy-chuck, chimmy-chuck, Кошка играет на скрипке. Купил утку и утка мне понравилась, Я покормил утку под тем деревом. Утка идет кряк, кря, Курица идет chimmy-chuck, chimmy-chuck, Кошка играет на скрипке. Купил гуся и гусь мне понравился Я кормил гуся под тем деревом. Гусь шипит, шипит, Утка идет кряк, кря, Курица идет chimmy-chuck, chimmy-chuck, Кошка играет на скрипке. Я купил себе овцу и овца мне понравилась, Я кормил овец под тем деревом. Овца идет баа, баа, Гусь шипит, шипит, Утка идет кряк, кря, Курица идет chimmy-chuck, chimmy-chuck, Кошка играет на скрипке. Купил себе свинью и поросенок мне понравился, Я кормил свою свинью под тем деревом. Свинья идет хрю, хрю, Овца идет баа, баа, Гусь шипит, шипит, Утка идет кряк, кря, Курица идет chimmy-chuck, chimmy-chuck, Кошка играет на скрипке. Купил корову и корова мне понравилась, Я кормил свою корову под тем деревом. Корова идет мычание, мычание, Свинья идет хрю, хрю, Овца идет баа, баа, Гусь шипит, шипит, Утка идет кряк, кря, Курица идет chimmy-chuck, chimmy-chuck, Кошка играет на скрипке. Я купил себе лошадь и лошадь мне понравилась, Я кормил свою лошадь под тем деревом. Лошадь ржёт, ржёт, Корова идет мычание, мычание, Свинья идет хрю, хрю, Овца идет баа, баа, Гусь шипит, шипит, Утка идет кряк, кря, Курица идет chimmy-chuck, chimmy-chuck, Кошка играет на скрипке. Купил собаку и собака мне понравилась, Я кормил свою собаку под тем деревом. Собака идет лук-вау, лук-вау, Лошадь ржёт, ржёт, Корова идет мычание, мычание, Свинья идет хрю, хрю, Овца идет баа, баа, Гусь шипит, шипит, Утка идет кряк, кря, Курица идет chimmy-chuck, chimmy-chuck, Кошка играет на скрипке. См. Другие наши детские стихи и тексты народных песен

Детские стихи Музыкальные продукты для детских песен

Tune Called BLUE GOOSE – Дискуссионные форумы

Обратите внимание, что это заархивированная тема , поэтому она заблокирована, и на нее невозможно ответить.Однако вы можете начать новую тему и обратиться к ней со ссылкой: http://www.fiddlehangout.com/archive/6292

willy – Опубликовано – 15.12.2008: 17:04:49

---

Мелодия называется BLUE GOOSE … кто-нибудь играет в нее?

аккуратный. Я только что нашел его и не уверен, что это за сенсация, откуда он взялся.

JEFF

“голос”

OTJunky – Опубликовано – 15.12.2008: 17:33:36

---

Думаю, это мелодия из Кентукки.

Бадди Томас записал его на свой компакт-диск под названием “Kitty Puss” (я знаю, это звучит как песня о Джеймсе Бонде, но на самом деле это название другой скрипичной мелодии на компакт-диске).

http://www.amazon. com / The-Blue-Goose / dp / B0010VJ1DA

Как бы то ни было, Бадди Томас был действительно хорошим скрипачом, и компакт-диск стоил того. Но вы можете скачать MP3 отдельно по ссылке выше.

Но я не играю мелодию.

–OTJ
«Я с трудом играю на четырех струнах. Зачем мне пять?»

---

Отредактировал – OTJunky, 15.12.2008 17:35:27

willy – Опубликовано – 15.12.2008: 18:01:13

---

Привет, спасибо, OTJ 🙂 Я собираюсь проверить ссылку.

Меня все больше интересует, откуда берутся песни и кто их играл. Сначала это был Джон Хартфорд, потом Томми Джаррелл, потом Генри Рид, а теперь он похож на Бадди Томаса. Так много хороших скрипачей!

Ага, это песня OTJ …… Мне тоже нравится его стиль!

“голосование”

---

Отредактировал – willy 15.12.2008 18:07:03

Twelvefret – Опубликовано – 15.12.2008: 19:26:40

---

Вот, Вилли.

http: // www.aca-dla.org/Berea/image/2075.mp3

chuck

«Хорошие художники копируют. Великие художники воруют».
Пабло Пикассо

Младенец – это мнение Бога о том, что жизнь должна продолжаться. (Карл Сэндбург)

Наиболее опасны люди, которые уверены в себе.

Ничего не сработает только потому, что вы этого хотите. Вы должны заставить эту чертову штуку работать. (Томас А. Эдисон)

Тот, кто ебется на дороге, встречает мух по возвращении. (Африканская пословица)

«Используйте свои таланты, потому что в лесу было бы очень тихо, если бы птицы не пели, кроме самых лучших.»- Генри Ван Дайк

« Не вините меня, я голосовал за Сару ». Чак Нэйл

« Джентльмен – это человек, который умеет играть на банджо … но воздерживается от этого ».
Mark Твен

У вас есть власть над людьми только до тех пор, пока вы не отнимаете у них все. Но когда вы отнимаете у человека все, он больше не в вашей власти – он свободен опять
Александр Солженицын (1918-2008)

willy – Опубликовано – 15.12.2008: 21:03:39

---

Чак огромное спасибо, это здорово, это ты?
Потрясающая музыка 🙂

Я представляю себе кучу людей, танцующих в сарае, когда я слышу эту песню, она просто так звучит.

“голос”

Glenn – Опубликовано – 15/12/2008: 22:01:31

---

ИМО, высокая нота си Бадди, попавшая в верхнюю часть Blue Goose на пластинке Kitty Puss, должна быть одной из самых красивых одиночных нот прошлого -время возни когда-либо записано.

---

Отредактировал – Гленн, 15.12.2008 22:38:23

Twelvefret – Опубликовано – 16.12.2008: 04:58:22

---

цитата:

---

Чак спасибо большое, это здорово, это ты?
Классная музыка 🙂

---

id = “quote”>

Нет, сэр, это Бадди Томас, от которого я должен был отказаться.

chuck

«Хорошие художники копируют. Великие художники воруют».
Пабло Пикассо

Младенец – это мнение Бога о том, что жизнь должна продолжаться. (Карл Сэндбург)

Наиболее опасны люди, которые уверены в себе.

Ничего не сработает только потому, что вы этого хотите. Вы должны заставить эту чертову штуку работать. (Томас А. Эдисон)

Тот, кто ебется на дороге, встречает мух по возвращении. (Африканская пословица)

«Используйте свои таланты, потому что в лесу было бы очень тихо, если бы птицы не пели, кроме самых лучших.»- Генри Ван Дайк

« Не вините меня, я голосовал за Сару ». Чак Нэйл

« Джентльмен – это человек, который умеет играть на банджо … но воздерживается от этого ».
Mark Твен

У вас есть власть над людьми только до тех пор, пока вы не отнимаете у них все. Но когда вы отнимаете у человека все, он больше не в вашей власти – он свободен опять
Александр Солженицын (1918-2008)

willy – Опубликовано – 16.12.2008: 08:04:59

---

Так обе эти ссылки принадлежат Бадди Томасу?

После смелого замедления песни и попытки сыграть эти ноты в первой части, доходящей до мизинца, я, мягко говоря, смиренно.

Это потрясающая игра на скрипке … вау, мне действительно хочется либо повесить трубку, либо поработать и потренироваться.

---

Отредактировал – willy, 16.12.2008 08:21:42

Lonesome Fiddler – Опубликовано – 16.12.2008: 13:09:15

---

Мне нравится эта мелодия. Также на удивление сложно играть. Я всегда все запутываю.

Пальцы как молния. Они никогда не ударяют по одному и тому же месту дважды.

Дик Хаузер – Опубликовано – 16.12.2008: 15:41:00

---

Эта информация доступна в базе данных на сайте “Fiddlers Companion”.

gulfguy

Glenn – Опубликовано – 16.12.2008: 22:23:59

---

Я думаю, что Бадди получил этот потрясающий звук на высокой ноте си, скользя по ней 3-м пальцем. Я всегда использовал свой мизинец, пока не прочитал во вкладышах, что Бадди нравился одинокий звук, который вы получаете, скользя вверх. Кажется, это приближает меня к звуку, который я хочу слышать.

---

Отредактировал – Гленн, 16.12.2008 22:33:42

willy – Опубликовано – 20.12.2008: 07:34:09

---

Glen.Я пробовал это, и думаю, мои пальцы слишком короткие, потому что когда я получаю это, то пытаюсь вернуться вниз, я всегда заканчиваю тем, что на следующей ноте я получаю резкость.

Ну, это хорошая практика, верно?

“голос”

Glenn – Добавлено – 20.12.2008: 18:34:48

---

Ага, я только начинаю разбираться в переключении передач. Удивительно, но многие пожилые скрипачи могли делать это с легкостью. Я изучал версию Билли на низком уровне Клайда Дэвенпорта / Леонарда Резерфорда, и они довольно быстро скользили во вторую позицию вместо того, чтобы использовать мизинец.Недавно я встретил старого скрипача с островов Мадлен, который без раздумий может перейти на вторую и третью позиции. Я думаю, это просто то, что ты должен сначала заставить себя сделать.

willy – Размещено – 21.12.2008: 05:45:23

---

Кстати Глен отличный дабл стоп Я уже слушаю вашу музыку.

Когда-нибудь я надеюсь найти скрипку с тем глубоким старым звуком, который есть у вашей скрипки.
Очень богатый тембр вашей скрипки. Где находится звуковой столб, прямо у основания E на бридже или он находится обратно к хвостовику?

“голос”

Glenn – Опубликовано – 22.12.2008: 07:46:41

---

Мой звуковой столб отодвинут от моста к хвостовику примерно на 1/2 дюйма.Мне было интересно, что тот факт, что моя скрипка имеет 4 внешних тонких тюнера, немного заглушает звук и придает ему более темный звук. Я только что купил Thomastik Tailpeice со встроенными настройками тонкой настройки, которые я еще не установил. Посмотрим, какая разница.

willy – Опубликовано – 02.01.2009: 08:23:14

---

Моя скрипка в порядке, но она громкая, а E / A для меня слишком ярки, я понял, что дырочки F на моей скрипке – это шире, чем многие из тех, что я видел, и это важный фактор, но получить глубокий звук, который я хочу, трудно (хотя D и G в порядке).

Что касается тонких тюнеров, у меня их 4, и, похоже, это не сильно меняет звук, так как я раньше поменял хвостовую часть на другую древесину и только 1 точный тюнер с небольшим изменением звука скрипки.

Опять же, мои уши не так хороши, как раньше, так что кто знает.

Самым большим фактором, изменившим мою скрипку, является звуковой столб. Однажды я передвинул его примерно на 1 дюйм назад, и это действительно сильно повлияло на тон. Однако тогда мне было труднее настроиться на банджоиста с молотком, с которым я играл, поэтому я вернулся к старому месту.

Попытка переместить этот звуковой пост и сделать это прямо заставит тебя выучить новые ругательства, которые я тебе скажу. Не пробуйте, если вы пытаетесь бросить курить или учитесь быть хорошим монахом.

“голос”

Гарольд Найт использует свои знания скрипки, чтобы создать чемпиона мира Goose Call

В 1970-х я сделал трубку индейки из пластикового флакона с таблетками, покрытого латексной резиной над половиной флакона. У меня всегда была глубокая страсть и любовь к называнию животных – любых животных.Я играл с этой бутылкой с таблетками, и у меня получился гусиный звук. Так что я купил более толстый латекс и начал работать с бутылочкой с таблетками, чтобы вызвать гусиный зов, и я произвел свой первый трубочный гусиный зов.

В 1975 году я заменил бутылку с таблетками деревянной и начал издавать гусиные крики из дерева. Человек, который делал бочки для этих деревянных гусиных криков, выбросил одну в мусорное ведро. Когда я спросил его: «Почему ты выбросил трубку?» он сказал: «Стенки этой трубки слишком тонкие, и в ней есть трещина.«Я взял этот звонок из мусорного ведра и приклеил трещину, как мог. Когда я посмотрел на этот звонок, я начал думать о моем отце, который был музыкантом мятлика. Он построил свои собственные скрипки из очень тонкой древесины, потому что, по его словам, звук был лучше, если бы древесина была тоньше. Папа мог разбирать скрипку, настраивать ее и снова собирать. Папа также обладал очень хорошим музыкальным слухом и мог отличить хороший звук от плохого. Думаю, я унаследовал от него часть этой способности. Я знал, что тонкое дерево будет хорошо резонировать и хорошо звучать.Итак, я использовал эту одноразовую деревянную трубку на чемпионате мира по вызову гуся, который я выиграл.

Я встретился с моим другом, который был двукратным чемпионом мира по вызову уток – Майком МакЛемором. Он был чемпионом по кличке уток. Я дунул ему в бутылочку с таблетками, и Майк сказал: «Это самый звучный гусиный крик, который я когда-либо слышал. Почему бы тебе не пойти на чемпионат мира по гусиным вызовам и не позвонить вместе с ним? » Я спросил Майка: «Где они проводят этот конкурс?» «В восточном Мэриленде», – ответил Майк.Я как бы нахмурился и сказал: «Это далеко от моего дома в Кадисе, Кентукки». Затем Майк сказал: «Я пойду туда. Ты можешь поехать со мной ». Итак, я поехал с Майком на фестиваль водоплавающих птиц. Я думаю, что Майк был ведущим чемпионатов по вызову уток и гусей. В 1979 году я выиграл этот чемпионат с помощью гусиного звонка в тюбике с таблетками.

После конкурса я встретил этого мальчика – думаю, его звали Дэвид Коулман – гусиный проводник из Мэриленда. Он спросил меня: «Вы мне покажете, как заглушить трубку?» Я сказал ему точно.Итак, я научил его всему, что узнал о звонке гуся в трубке. В следующем году, в 1980 году, я вернулся на чемпионат мира по вызову гусей, чтобы защитить свой титул, и этот молодой человек бил меня, как в барабан. Следующие 2 года он выигрывал этот чемпионат с той же трубкой, и я слышал, что в этом году он выиграл чемпионат мира по вызову гуся с той же трубкой.

После чемпионата мира по вызову гуся Майк МакЛемор, Дэвид Хейл и я установили рекорд на 45 оборотов в минуту о том, как дуть в трубку гусиный зов и позвать гусей.Я брал трубку с криком гуся на кукурузное поле и пускал ее в высоко летающих гусей, а они заходили и чуть не приземлялись мне на голову. После того, как я выиграл чемпионат мира по вызову гуся, мы с Дэвидом приобрели форму для литья под давлением, чтобы делать звонки гуся из трубки, и продали чертовски много из них!

День 1: Открытие и продвижение EZ Grunter Call for Deer с Гарольдом Найтом

Завтра: Гарольд Найт вырос с луком и стрелами

TOTW 12/22/17 – Blue Goose – Дискуссионные форумы

Обратите внимание, что это заархивированная тема , поэтому она заблокирована, и на нее невозможно ответить.Однако вы можете начать новую тему и обратиться к ней со ссылкой: http://www.banjohangout.org/archive/338003

EggerRidgeBoy – Опубликовано – 23.12.2017: 23:38:52

---

Что ж, очевидно, что волонтер на этой неделе занят покупками на Рождество в последнюю минуту, поэтому я опубликую очень быструю резервную копию мелодии. Эта мелодия – «Голубой гусь», пришедшая к нам от скрипача Бадди Томаса с северо-востока Кентукки.

Вы можете узнать больше о Бадди здесь: fieldrecorder.org / buddy-thomas … iography /

В традиционном архиве мелодий есть что сказать о мелодии: tunearch.org/wiki/Blue_Goose_(1)

Версия «Blue Goose» от Бадди можно найти здесь: m.youtube.com/watch?v=bEpJivgx9G8

Вот версия банджо и скрипки от Дэвида Марголина и Игала Зана: m.youtube.com/watch?v=-Sfw5ecb9bo

Включая Рис Джонс, Джим Нельсон и Джефф Миллер “Blue Goose” на их альбоме “Mississippi Square Dance”: store.cdbaby.com/albumDetails…. lernelson

Tab Кена Торке можно найти на сайте его Татер Джо: taterjoes.com/banjo/BlueGoose.pdf

Я знаю, что должен был выбрать какую-нибудь рождественскую мелодию, но это было как насколько я мог приблизиться – я имею в виду, что гусь в некоторых местах является традиционным рождественским блюдом. 🙂

С РОЖДЕСТВОМ!

---

Отредактировал – EggerRidgeBoy, 29.12.2017 17:14:33

carlb – Опубликовано – 24.12.2017: 05:53:32

---

Транскрипцию также можно найти в коллекции Milliner-Koken, а версия Бадди также есть на Slippery-Hill (mp3, который можно скачать) .

slipery-hill.com/recording/blue-goose

JanetB – Добавлено – 24.12.2017: 06:44:37

---

Мелодии Бадди Томаса для меня всегда сложно играть, но слушать их – одно удовольствие. Вот моя попытка воспроизвести эту мелодию пару лет назад. Возможно, после Рождества стоило бы над этим снова поработать. В заметках Марка Уилсона на компакт-диске Бадди Томас, Китти Пасс, Старинная скрипичная музыка из Кентукки подробно рассказывается о жизни Бадди. Его страстью была музыка на скрипке, хотя он трагически умер молодым, в 39 лет.

Kernel – Добавлено – 25.12.2017: 10:16:43

---

Blue Goose – забавная мелодия. Довольно редко моя публика останавливается на версии, которая “значительно” отличается от источника, но после долгих серьезных обсуждений мы выбрали версию Риса Джонса с IV аккордами в партии B, и именно на этом основана моя вкладка банджо. Если вашим друзьям-скрипачам нравится версия Бадди Томаса, вам придется отказаться от этих аккордов до. Вот ссылка на транскрипции Марка как версий Бадди Томаса, так и версий Риса Джонса для ваших друзей-скрипачей или если вы хотите проверить разницу между ними.

taterjoes.com/fiddle/BlueGoose.pdf

taterjoes.com/banjo/BlueGoose.pdf

RG – Добавлено – 26.12.2017: 13:25:14

---

Пол Браун играет потрясающую версию этой песни, ведущую в рейтинге …

EggerRidgeBoy – Добавлено – 29.12.2017: 17:15:35

---

Всем спасибо за дополнительные версии и информацию!

Выпускники клоггеров Wild Goose Chase

Примерно 75 выпускников «Гусей» ласково называют «гусиным пометом».«Многие все еще активны на старой сцене в качестве звонящих, инструкторов или музыкантов.

Ниже представлен рабочий список выпускников, каждый из которых сделал Гусей тем, чем они являются сегодня. Если вы – гусь, и ваше имя отсутствует в этом списке, свяжитесь с нами по адресу [email protected]. Мы хотели бы услышать от вас!

• Джон Барнс
• танцор
• Дэн Беккер
• танцор, 1988–1995
• Марк Богги
• скрипка, 1995–1996
• Кристин Болтон
• танцор, 1995–1999
• Джон Брэдфорд
• гитара, 1995
• Карл Берк
• бас, 2005–2009
• Дэн Карлсон
• танцор, 1995–2004
• Энн Картер
• танцор, 2004–2009
• Мэтт Картье
• танцор, 2003–2004 гг.
• Екатерина Катерс
• танцор, 1987–1989
• Джон Кавано
• танцор, 1988
• Боб Кули
• танцор
• Кэролайн Кули
• танцор, 1988–1989
• Кэти Коссэр
• танцор, ?? – 1982
• Меган Дадл
• танцор, 2003–2011 гг.
• Андреа Эрли
• скрипка, 1995–1999
• танцор, 1999–2000 гг.
• Скотт Элден
• танцор, 1991–1992
• Теа Эванс
• танцор, 2000–2009
• Бет Фоудриат
• танцор, ?? – 1991
• Шон Глидден
• танцор, 1989–1996 гг.
• Стив Хэнсон
• танцор, 1993–2002
• Эрик Хатлинг
• танцор, 1996–2001
  гитара, 2002
• Джо Хейс
• танцор, 2007-2014
• Тошио Хирано
• танцоров, 1979– ??
• Тед Ходапп
• танцор, 1998–2002
• Зак Холман
• танцор, 2005–2009
• Мелинда Хукер
• танцор, 1994–2001
• Сью Хулсетер
• танцор, 1997–2003
• Сью Джейкобсон
• танцор, 1983–1988

• Дон Жак
• скрипка, 1995–1996
• Крейг Джонсон
• танцор, 1987–2008
• Шейла Келлехер
• танцор, 2002–2006 гг.
• Том Кендрик
• танцор, 1983–1986
• Курт Кинбахер
• танцор, 1992–1996 гг.
• Элис Килло
• танцор, 1994–2000 гг.
• Энди Ламберт
• танцор, 2004–2010
• Эринн Либхард
• танцор, 2009-2012
• Пэм Лонгтин
• скрипка, 1996–1998
• Боб Лорейн
• танцор, 2004–2009
• Дэйв Лосур
• танцор, 1988–1990
• Мэри Линч
• танцор
• Ина Мэй
• танцор,?
• Дэн Маккерман
• Банджо, 2012-2014 гг.
• Джефф Маршалл
• танцоров, 1979– ??
• Натали Макинтайр
• танцор, 1993–1994
• Бекки МакКим
• танцор, ?? –1989
• Шерри Минник
• танцор, 1981–1983 гг.
• гитара, 1995–1999
• Кори Мохан
• танцор, 1984–1988
• Морин Маллен
• танцор, 1983–1988
• Тереза ​​Неби
• танцор, 1988–1997
• Рич Нельсон
• танцор
• Джулиан Нельсон-Даффи
• танцор, 1985–1987 гг.
• Мэтт Нил
• скрипка, 2004–2009
• Анабель Ньоес
• скрипка, 20? -2014
• Грег Ньоес
• танцоров, 1979–1988?
• Сэнди Ньоес
• танцор, 1979–1981 гг.
• Лиз Олдс
• банджо, 1995–1999
• Кэти Олифант
• танцор, 1981–1989 гг.
• Милли Ортего
• танцоров, 1983– ??
• Джим Паркер
• гитара, 1999–2000
• танцор, 2001–2010 гг.
• Арне Пелто
• танцор, 2013-2014
• Джанет Першинг
• танцор, 1989

• Эрик (Пак) Петерсон
• банджо, мандолина, 1996–2002 гг.
• Майрон Прайс
• губная гармошка, 2002–2008
• Тим Риз
• скрипка, 1996–2001
• Дэвид Рис
• танцор, 2010-2012 гг.
• Уилл Риббенс
• танцоров, 1979–1988, 1996–1998
• Cedar Roller-Olson
• танцор, 2004–2010 гг.
• Мэри Бет Роска
• танцоров, 1979– ??
• Ник Роуз
• скрипка, 2002–2004 годы
• Осенняя Русе
• танцор, 2005–2007
• Эми Сандин
• танцор, 1996–2003
• Лара Сэндс
• танцор, 2008–2010 гг.
• Бека Шафер
• скрипка, ?? – 1995
• Клейтон Шанилек
• танцор, 1983–1988
• Энни Шаумбауэр
• танцоров, 1979– ??
• Джим Сиберг
• гитара, 2004–2006
• Конни Смит
• танцор, 1987–1989
• Лаура Смит
• танцор, 2003–2004 гг.
• Энни Спринг
• танцоров, 1979– ??
• Сара Спрингер
• танцор, 1991–1994
• Леон Штернер
• танцор
• Том Стоуэлл
• танцор, 1983–1992 гг.
• Бет Тибодо
• танцор, 2000–2006 гг.
• Джилл Ван Дермейр
• танцор
• Питер Вандерфорд
• танцор, 2002–2005
• Сара Уолбрух
• скрипка, 2002–2004 годы
• Синтия Виклунд
• танцор, 1989–2001
• Дейл Виле
• танцор, 1989–1995
• Анна Вильмс
• скрипка, 2012-2014
• Джули Янг
• танцор, 1987–1995
• Карен Железнак
• танцор, 1987–1993

«Гусиный помет» в Moosejaw

Гусь Гийс – Melchiorhoeve

Гусь Гийс

Гийс родился весной 1993 года в канаве слева от статуи.Маленькое чудо, поскольку попытки его родителей воспроизвести потомство пока не увенчались успехом. Некоторое количество неоплодотворенных яиц в гнезде было заменено на оплодотворенные, и родители стали гордыми мамой и папой нескольких пушистых гусят. В то время как его братья и сестры росли и покидали гнездо в свое свободное время, Гийс решил остаться с родителями и вырос, чтобы стать прекрасным гусаком.

После смерти родителей Гийс вел напряженную жизнь в деревенской канаве. Он подружился с утками и ходил на прогулки.Иногда он покидал безопасное место, чтобы исследовать деревню немного дальше. Его несколько резкое рвотное дыхание было слышно громко и отчетливо из его резиденции, во дворе Мельхиора Хоэва слева от статуи. Для многих жителей деревни Твиск Гийс был живой достопримечательностью. Некоторые из них коротко беседовали с ним, и Гийс отвечал своим понимающим тоном.

На протяжении многих лет Гийсу удавалось зарабатывать на жизнь приличным доходом, которому часто помогали сельские жители, которые обожали Гийс.Зима 2009 года была исключительно суровой, и без человеческого вмешательства он не дожил бы до прихода весны. Жители деревни отвезли его в ближайший птичий заповедник «Де Бонте Пьет». Здесь Гийс выздоровел, и он вернулся в свой дом в Твиске в форме скрипки.

Jopie en Gijs

Зима в 2010 году наступила рано, и пошел сильный снегопад. Гийс не мог выжить в одиночку в этой суровой зиме. Однако с божественным вмешательством Гийс больше не был один, когда Джопи вошла в его жизнь.Джопи беспокоилось о благополучии Гийса, и она начала заботиться о нем. Особая связь росла … В последующие восемь лет Джопи ежедневно посещала Гийс. У них сформировались свои особые обычаи и ритуалы. Гийс с нетерпением ждал ее приезда. Птица и человек, ценившие и уважавшие друг друга как существа, вызывали боль в глазах. Насколько простой, но при этом необычной может быть жизнь.

После долгой и прекрасной жизни Гиджс мирно скончался во сне 6 июня 2018 года. Жители села оплакивали его кончину, ему не хватало рвотного рта, ориентир исчез.

Эта бронза, выполненная художником Twisk Моник Шеерс, является данью особой связи между человеком и животным, а также прекрасным примером единства и сотрудничества людей в маленькой и красивой деревне Твиск.

Twisk 19 апреля 2019 г.

Сделано возможным с помощью людей Twisk и Совета Медемблика.

Polkabilly: Как бродяги с острова Гуси переопределили американскую народную музыку (обзор)

Кто такие бродяги с острова Гуси и как они переопределяют американскую народную музыку? Отвечая на этот вопрос, Джим Лири заставляет нас пересмотреть фундаментальные представления о народной музыке в современном мире, о том, как такая музыка звучит и что составляет «старые времена».«Он также знакомит нас с совершенно новым жанром американской народной музыки, который он называет« полкабилли »- не то чтобы этот жанр был чем-то новым или современным. Он уже давно существует на Верхнем Среднем Западе, но в значительной степени игнорируется ученых. Возможно, его эклектичная смесь этнической музыки, старинной музыки в стиле кантри и польки не казалась заслуживающей внимания, поскольку ее было слишком сложно вписать в одну стилистическую категорию. Кроме того, этот регион часто подвергался пренебрежению. В этом контексте цель книги Лири – «добиться признания за музыку.. . Верхний Средний Запад Америки – путем обрисовки его обширной истории, его особого отношения к образцовым исполнителям, его отношения к идеологическим течениям – и озвучивания этой музыки полкабилли »(стр. Vii). В книге шесть глав. Первая и последняя являются теоретическими и обеспечивают контекст для биографических глав между ними, по одной для каждого из исполнителей в Goose Island Ramblers, а другая – о самой группе в ее последнем воплощении. В первой главе полкабилли описывается как эклектичная смесь музыки иммигрантов и этнических групп, а также американской популярной музыки и музыки кантри.Эти комбинации привели к креолизованной форме, которую жители Верхнего Среднего Запада называют «музыкой старых времен» (стр. 26). Сложный, изменчивый термин «старинная музыка» может означать одно в Аппалачах, совсем другое – в Вайзере, штат Айдахо, и еще кое-что в Верхнем Среднем Западе. Выражение «полкабилли» было предложено Лири фольклористом из Теннесси Роби Когсвеллом, чтобы описать сочетание деревенской, норвежской и польки (стр. 32), и один из лучших примеров этой музыки пришел от бродяг с острова Гусь.Ramblers – это группа из трех местных музыкантов из Мэдисона, штат Висконсин, которые играли вместе в той или иной форме более сорока лет. Они были практически неизвестны за пределами их местных площадок для выступлений, но они представляют гораздо большую музыкальную среду Верхнего Среднего Запада и американской народной музыки в целом. Описание группы Лири очень яркое: «трое мужчин из южно-центрального Висконсина, сидящие по-разному в ковбойских шляпах и рогах викингов, играющие на разных инструментах (гитара, мандолина, скрипка, восьмиструнная скрипка, однострунный электрический туалет). плунжер, губная гармошка, еврейская арфа, кувшин, аккордеон и бандонион), пение на норвежском, немецком, польском, английском и «ломаном английском» [«скандиховском»], отдавая предпочтение репертуару, в котором смешались, согнуты и смешались британские и Ирландские мелодии для скрипки, баллады и сентиментальные песни с гавайскими маршами, швейцарскими йодлями и польками, вальсами, шоттишами и мазурками Центральной и Северной Европы »(стр.vi). Самый старый участник группы – Кеннет Венделл «Винди» Уитфорд. Он родился в 1913 году и привнес в группу семейную традицию песен девятнадцатого века, которую он узнал непосредственно от своих бабушек и дедушек – сентиментальные баллады, старые популярные песни, песни менестрелей, а также песни об исторических и местных событиях, записанные в семейной тетради. Уитфорд также был опытным скрипачом, узнав многие из своих мелодий у своего деда, у норвежцев в своем родном городе Альбионе и участвуя в соревнованиях по игре на скрипке в соседнем Стаутоне.На него также повлияла ранняя так называемая кантри и западная музыка, которую он услышал по радио WLS из Чикаго и которая побудила его взяться за гитару. Он работал скрипачом, гитаристом и певцом во многих группах, возможно, самой важной из которых была группа Goose Island Ramblers, действовавшая с конца 1930-х по 1944 год. Альбион, неправильное произношение норвежской земли гуд.) Джордж Карстен Гилбертсен родился в 1925 году в Блуминг-Гроув и был погружен в музыкальный сплав норвежцев, немцев и ирландцев этого региона.